Я выросла в этом доме. Там, где бушует огонь и валит дым, раньше жила тетя Наташа. Я дружила с ее дочерью. Соседний подъезд вроде не тронут. Там живет моя мать...
Крик рвется из горла. Подношу ладони ко рту, а внутри все обрывается. Голос репортёра местных новостей холоден, лишен каких-либо эмоций, как глаза Лукаса. Отдельные фразы впиваются в сознание стеклянными сталактитами выбитых окон.
Взрыв газа. Эвакуация. Не удается загасить огонь. Семь пострадавших. Трое погибли на месте, четверо госпитализированы.
Трое. Четверо. Погибли. Госпитализированы.
Я уже не вижу и не чувствую ничего. Вэл трясёт за плечо, я трясусь в такт ее жестам. Мама. Мамочка. Боже. Так не бывает. Не может быть такого ужаса подряд, удар за ударом. Боже, нет. Только не это. Пусть меня убьют, порвут питбулями, зароют живьем, только не она!
- Лера! - я не узнаю свой голос. Это вой раненого зверя. - Лера, там... там моя мама... я должна быть там!
Не слышу, что она говорит. Подрываюсь с места, ищу комнатную обувь - не нахожу. От боли парализует, ноги подкашиваются. Падаю, едва не заходясь в рыданиях.
- Телефон... дай...
Она напугана и шокирована. Переводит взгляд с телевизора на меня, буквально ползущую к двери. Пытается поднять, шепчет, что не имеет права, просит подождать, успокоиться. Потерпеть еще час, она подготовит кого-то из девчонок под клиента и поедет лично разузнать все на месте. Я едва ее понимаю. Знаю, у нее есть мобильный телефон. Ей ничто не стоит позвонить моей матери, ее номер я помню наизусть - сама лично дарила ей мобильник и выбирала номер, который легко запомнить. Вэл качает головой. Говорит, что запрещено, будет плохо нам обоим. Мне плевать. Мне уже не будет хуже, чем сейчас. Цепляюсь за подол ее платья, пайетки впиваются в кожу.
- Лерочка, родная... один звонок... я не скажу ни слова... прошу...
Нет, не слышит. Авторитет Лукаса превратил ее в бездушную куклу, нетерпимую к чужой трагедии. Своя шкура дороже. А я с неконтролируемой яростью толкаю ее в живот, бегу прочь. Плевать на крики, на обещание сейчас же сходить к боссу, который не откажет... да плевать я хотела на эти обещания!
Охраны нет, я бегу по коридору, не разбирая дороги, захлёбываюсь в слезах. Пожалуйста, мама, только не ты! Боже, если ты есть, не забирай ее, молю, забери меня!
- Вика! Он не зверь, просто подожди...
Он не зверь. Он хуже. Но только в его власти, сойду я с ума или нет. Крики Вэл остаются позади, я выбегаю на улицу, под моросящий дождь - босиком, в слезах. Нет, я не остановлюсь. Может, именно сейчас ей нужна моя помощь, и счет идет на минуты!
Лай собак вдалеке. Я не задумываюсь о том, что они могут со мной сделать. Крики, кто-то их сдерживает. Гравий впивается в ступни, а я, не разбирая дороги, интуитивно угадывая вене направление, бегу к особняку, где находится резиденция Лукаса.
Охрана не успевает меня задержать. Здесь мало что угрожает их боссу, оттого они расслаблено дымят в беседке, позволяя мне беспрепятственно приникнуть в дом. Сшибаю с ног кого-то из прислуги с подносом, бегу по лестнице вверх. Вот кабинет Лукаса. Здесь тоже охрана, заняты тем, что зажали в углу перепуганную рыжую девчонку в наряде горничной. Одна из девочек. Им не дают прохлаждаться. Пользуюсь замешательством, открываю дверь.
Мне нечего терять. Не обращаю внимания на маты и крики опомнившихся секьюрити, топот ног по лестнице. С разбегу влетаю в огромный стол, чудом удержавшись на ногах.
Лукас не один. Двое мужчин, узнаю в них вчерашних посетителей казино, и дама неопределенного возраста в ярко-красном брючном костюме. Похожа на бандершу, а не на бизнес-леди, впрочем, так и есть. В тот момент мне плевать на социальный статус присутствующих.
Боль. Охранники настигают, скручивают мне руки за спиной, насильно ставят на колени на мягкий ворс ковра. В воздухе сгущается изумление. Четыре пары глаз недоуменно смотрят на меня - босую брюнетку в дорогом платье, с укладкой, с заплаканными, безумными глазами... и босиком.
- Отставить! - разлается негодующий голос Лукаса. - Виктория, ты... ты лишилась рассудка?
В его голосе предупреждение и обещание семи египетских кар - я плохо вижу через пелену слез, чувствую кожей. Причин множество. Нарушила переговоры, ворвалась без спросу, дала визитерам повод обсудить произошедшее, сломала вчерашний имидж личного помощника главного. Это не имеет значения. Я знаю, что моя мать в опасности. Я хочу верить, что она жива. Что я смогу ее спасти. Что потом, все равно.
Меня отпускают - видимо, думают, что никуда я не денусь. А я не принадлежу самой себе. Лукас выходит из-за стола, руки скрещены на груди, сверлит меня взглядом. Вот сейчас огласит приговор. Я не могу терять времени.