Закончив, все шелле начали расходиться. Маг-шелле потащил Аштара в сторону, чтобы еще о чем-то поговорить – вроде бы об арсенале оружия и военных стратегиях рода Рокка. Я тоже поднялась, но была остановлена тихой просьбой:
– Задержись, княжна.
Я села обратно, смотреть на Элвина прямо не хотелось. Но поговорить нам после всех этих событий действительно было необходимо. Потому я и начала первой:
– Милорд, навестите Майера. Ему сейчас очень нужен лучший друг.
– Друг ли? – Я чувствовала его взгляд, но сама рассматривала картины на противоположной стене. – Я не слепой, княжна, он врал мне.
Я медленно вдохнула, не позволяя эмоциям проявиться даже малейшим всплеском:
– Да, милорд, Майер любил Хинанду. Простите его за это. Простите – хотя бы потому, что вас ее смерть не лишила рассудка, как подразумевалось. Не он врал вам, мы все здесь врали друг другу. Так почему вините только его?
– Я видел его лицо… тогда, – тише произнес Элвин. – И в ту же секунду все понял, он получал ее взаимность. Они были вместе, за моей спиной. Да, я на эту гордость сейчас не имею права, но все-таки вряд ли обязан ей радоваться.
– Не радуйтесь, – я будто позволение ему давала. – Просто навестите своего лучшего друга. Он любил Хинанду. Но и вас он любит тоже. А вы?
Он вопрос пропустил мимо ушей, задав свой:
– Что теперь будешь делать ты?
– Остаюсь его невестой, конечно. Собираюсь оказать ему ту поддержку, на которую буду способна.
– Зачем? Больше некуда приткнуться, княжна?
Я от удивления усмехнулась и посмотрела на него прямо.
– Именно так, милорд, мне некуда приткнуться. Есть варианты, куда меня еще можно приткнуть?
Его глаза выглядели усталыми, а голос – каким-то пустым:
– Нет у меня вариантов. Больше нет. До всего этого мне казалось, что все возможно, но теперь стало немыслимо. Я женюсь только на драк-шелле и буду стараться в ее спальне, пока она не родит наследника. Анабель до сих пор не понесла, потому именно мои дети могут стать наследниками и рода Ео, и короны. Я никогда не возьму тебя замуж. И не позволю тебе стоять в стороне в роли фаворитки и наблюдать за моей семейной жизнью.
Меня его планы не расстроили. Я все равно уже раздала обещания многим: теперь мертвой Хинанде, теперь крылатой императрице, теперь лишившемуся короны императору. Я слишком задолжала миру, чтобы продолжать его разрушать во имя собственного счастья.
– Вот и договорились, – выдавила я. – Тогда я могу идти к своему жениху, которому никогда не подарю наследника рода?
– Стой, осталось еще кое-что, – его тон сделался напряженным. – В вашем с Аштаром рассказе что-то не так. Я не могу понять, в чем конкретно вы врете, но я это всей кожей ощущал. Зохар Рокка не идиот, чтобы провозгласить себя самым ужасным преступником империи. Тот самый Зохар Рокка, против которого ты и вся твоя родня долго точили зуб. Посмотри на меня, княжна, и скажи, что ты не втянула Центрину в свою войну. Скажи, что именно в этом преступлении ты невиновна.
Смотреть-то я на него смотрела, но честно ответить не могла, как и заставить себя соврать:
– И что же будет, если я виновна?
– Тогда тебя казнят, – как-то легко и без напряжения ответил он.
– Почему же вы не поделились своими подозрениями с остальными? – зато я напряглась, чем окончательно себя выдала. – Из-за меня? Неужели я важнее империи?
– Нет, империя важнее, – он выбрал без труда. – И я ей нужен как никогда. Тирий в ужасе, он не готов стать императором так скоро. Еще и взойти на престол в начале войны. Ему требуемся все мы, а я, его брат, больше остальных.
Я свела брови:
– Простите, я потеряла ход ваших мыслей.
Элвин так пронзительно смотрел на меня, что эти далекие тонкие вертикальные зрачки словно просачивались мне прямо в голову:
– Ты каждый день наблюдаешь, что произошло с Майером. Я рискую оказаться в том же положении. Если тебя казнят.
Нервно сглотнув, я отвела взгляд. Это признание, конечно, и куда от такой откровенности спрятаться? Элвин говорит о подобном как о чем-то предельно простом и понятном – о таком, в чем признаться не стыдно из-за очевидности. Но этого стыда мне очень не хватало, он сразу бы ограничил подобную прямолинейность. Поэтому я и выдала едва слышно:
– Милорд, вы считаете, что я предала империю. Неужели даже этого мало, чтобы изменить ко мне отношение?
– Вполне достаточно. Ты, кажется, не все поняла, княжна. Я сейчас ненавижу тебя – ты жива только потому, что дело уже сделано, а той самой империи, которую ты предала, нужен я. Хотя бы до тех пор, пока у меня не появится наследник, ведь смута нашу страну вообще уничтожит.