Кристина привезла с собой не одно письмо и не два. Наверняка ей пришлось как следует покопаться в своей коллекции, ничего удивительного, что она утомилась и теперь отсыпалась за эти дни и ночи. Надо будет сказать пару добрых слов за то, что бережно сохранила свои филателистические сокровища, а главное, не выбросила писем из старых конвертов и конверты тоже сберегла.
А вот старинная изящная открытка, в которой сэр Мидоуз просил графа Дембского перенести назначенное время встречи, ибо ему, Мидоузу, совершенно необходимо срочно уехать по важному делу. Так что, по всей вероятности, позже будет отправлено еще одно письмо на интересующую нас алмазную тему.
А вот письмо от лондонского нотариуса пани Доминике Пшилесской, извещающее о падении курса ценных бумаг, повлекшее за собой большие убытки для клиентки нотариуса. Выходит, пра-и так далее бабка Доминика обеднела. Это - во-вторых, а во-первых, оказывается, у нее были в Англии ценные бумаги, что и может объяснить пребывание в Англии прадеда Дембского. Видимо, он вел там фамильные финансовые дела. Доминика обеднела позже. Вот интересно, откуда у нее в таком случае еще нашлось богатое наследство для бабки Людвики? То самое, на которое Людвика и ее близкие безбедно прожили в Польше вторую мировую. Да еще хватило и на квартиры для нас с Кристиной, и на обеспеченную жизнь самой бабушки Людвики. Как же были богаты наши дальние предки!
Оставила предков в покое и прочла очередное послание. Оно оказалось крайне лаконичным, зато сохранилось в целости. Очередная прабабка Юстина извещала мать о том, что обручилась с лордом Блэкхиллом, которого, впрочем, ее матушка хорошо знала, поскольку они встречались в Ницце, и, похоже, не возражала против лорда. Юстинина бабушка брак одобряла. И в этой коротенькой эпистоле Юстина мимоходом информировала мать о жутких переживаниях, что выпали на ее долю во Франции и заставили нежданно-негаданно махнуть в Англию, а именно: ее чрезвычайно расстроила отрава в соколах, но потом все разъяснилось, о подробностях расскажет при личной встрече.
Вот, пожалуйста, опять какие-то соколы!
Минутку, а кто ее бабушка, одобрившая брак? Ага, та самая, супруга Людовика, Клементина, дочь графа Дембского. Спятить можно от всех этих матримониальных сложностей и смен поколений наших предков!
В принципе же Кристина была права: все сходится как в банке. Существовал некогда Великий Алмаз, затем исчез при невыясненных обстоятельствах. И вот прабабка Каролина в своих странных письмах, адресованных нам с Кристиной, всячески пытается убедить нас в том, что ничего подобного: и вовсе он не исчез, а есть! С ума сойти! Теперь во всяком случае известно - затерялся он поначалу в Англии, там и следует докапываться до корней алмазной истории.
Не из-за алмаза ли прабабка навязала нам библиотеку? Ведь именно там, среди книг, мы наткнулись на первую, бесценную информацию о таинственном алмазе. А лечебные травки могли быть только камуфляжем.
От возбуждения меня трясло, но хватило терпения дождаться, пока Кристина проснется самостоятельно. Все равно от насильственно разбуженной мало проку.
- Ну и что? - поинтересовалась она, усаживаясь вместе со мной за ужин.
Обслуживали нас Гастон с Пьяреттой и делали это с величайшим удовольствием. Дорвались наконец! Без обслуживания господ им, похоже, жизнь не в жизнь.
- Так сколько у тебя получилось выводов? - ответила я вопросом на вопрос. - Потому как у меня два.
- Надо же, у меня тоже вышло два. Причем один простой, а вторым я очень горжусь, и именно он главный. Ну? К чему ты пришла?
- По очереди... Во-первых... дай сюда лимон, привыкла от меня прятать самое вкусное, тут лимоны не редкость... Так вот, во-первых, я пыталась догадаться, откуда взялось в Польше письмо, отправленное в Англию. Они, наши предки, никаких писем не выбрасывали, все сохраняли. Наверное, прадед помер, неважно где, главное, не в замке Нуармон...
- А почему?
- Потому что тогда бы оно осталось здесь, в замке. Итак, он умер в другом месте, а все его бумаги отослали в Пшилесье, фамильное гнездо, возможно, его внучке. Наверное, куда бы он ни переезжал, все имущество возил с собой, в том числе и письма. А может, никуда не ездил, торчал в Англии, был у него там небось какой-то дом... В Польшу он не вернулся, отсюда вывод - переслали всю корреспонденцию в Пшилесье после его смерти, наверняка согласно его завещанию.
- Вот именно! - торжествующе вскричала Кристина, взмахнув вилкой, с которой сорвался кусочек кролика в укропном соусе и шлепнулся, к счастью, не на скатерть, а в салатницу с салатом. - Вот именно! Я тоже до этого додумалась, хотя и считаю, что Пшилесье нам досталось не от этого предка. Но он был в родстве с прямыми нашими предками. И именно этим выводом я страшно горжусь. Ведь история - не моя область, тут мне не помогали исторические познания, сама по себе догадалась. Только я так думала: он все-таки сюда вернулся и лично привез свой архив. Почему считаешь, что не вернулся?
- Потому что был участником январского восстания. Когда вернемся, покопаюсь у Кацперских, может, что еще найдем. Хотелось бы знать, каким чудом участнику восстания, эмигрировавшему из Польши, удалось сохранить состояние. Ведь его дочь, эта самая... погоди, опять придется считать, сколько тут пра... в общем, пра-и так далее Клементина получила неплохое приданое, выходя за де Нуармона.
- А ты откуда знаешь?
- Из ее брачного контракта. Тут, без тебя, я наткнулась на фамильный архив, можешь почитать, интереснейшее чтение. Папочка Клементины безбедно проживал в Лондоне, наверняка не заметал улиц, и даже после первой мировой еще оставалось порядочно от прежнего состояния. Впрочем, после второй мировой тоже. А участники восстания, знаю наверняка, были лишены всего имущества, у них все конфисковали. Прадед был политическим эмигрантом, вернуться на родину не мог, разве что за взятку устроил себе амнистию, а раз в Англии жил, значит, не устроил. Вернись же он нелегально - его уже ждала бы кибитка и Сибирь. Бумаги прислали в Польшу лишь после его смерти, тут не может быть двух мнений.
- Ну ладно, дошло. Хочешь вина?
- Ясное дело. Как оно тебе?
- Отличное! Откуда?
- Наше собственное, урожая семьдесят второго года. Оказывается этот год был самым благоприятным для винограда. Я выклянчила у Гастона бутылочку, чтобы отметить наши достижения.