- Ну вот, теперь опять какой-то Трепон, - раздраженно перебила меня сестра. - Не было такого до сих пор. Кто это?
- Наверное, тот самый, про кого писала прабабка Юстина. Кузена Гастона он не убивал... Помощник ювелира, не кажется тебе подозрительным это обстоятельство?
- Кажется. Да еще потерял это самое. Холера, предки только и знали что теряли фамильный алмаз!
Я обратила внимание сестры, что как раз относительно этого пункта у прабабки Клементины возникают сомнения.
- Хотя и непонятно почему. Так, минутку. Вот, она пишет: "...в бушующем море потерял все, что имел". И заметь, бабка не поставила крест на потерянном имуществе, были, должно быть, у нее какие-то основания. И она не усматривает никакого стыда в том, чтобы признать утраченный алмаз нашим фамильным достоянием. Может, потому, что уже одной ногой стоит в могиле? В общем, прабабка права, в данном случае стыдно должно быть госпоже Бливе, а не нашему предку.
Внимательно изучив послание прабабки, мы поняли по отдельным намекам и кое-каким деталям, что Клементина не имела понятия, каким образом алмаз вначале покинул Индию, а потом Англию и переехал во Францию. Ее это даже и не очень интересовало, а супруг прабабки, граф Нуармон, тот самый Луи-Людовик, наверняка не признался жене в близких связях с Мариэттой. А если прабабка Клементина и сделала кое-какие выводы из газетных публикаций о несчастном случае и тяготеющем над неким парижским домом проклятии, то сохранила их для себя.
- Ну вот, можно сказать, и умчались в синюю даль наши надежды бодрой рысцой, - с грустью произнесла Кристина. - Это все или там еще о чем-то написано?
Я постаралась сохранить остатки оптимизма.
- Прабабка Клементина - это огонек в непроницаемой темноте истории, веско заметила я. - И нечего хныкать, лучше внимательнее вникай в ее послание.
А дальше в послании упоминалось о телеграмме из Кале дочери Клементины, Юстины. А вот и письмо, отправленное Юстиной из Лондона. Его хаотичность просто выводила из себя.
- Да, в наличии писательского таланта эту прабабку не обвинишь, ворчала Кристина, изучая сумбурное послание. - Вроде бы человеческим языком написано, даже без грамматических ошибок, а уж наворочено - без поллитра не разберешь.
- Допей свое винишко и постарайся разобраться, - посоветовала я, задумавшись внезапно над посторонним, казалось бы, вопросом: а на каких языках написана изучаемая нами историческая корреспонденция? Польский, французский и английский мы знали в равной степени, так что нам было без разницы, на каком написано. А ведь это имеет значение. Вот, скажем, Юстина писала матери наполовину по-французски, наполовину по-польски, время от времени вставляя английские слова. Не исключено, именно от нее к нам перешли способности к языкам.
В письме из Лондона сообщалось нечто очень важное. Хотя и сумбурно, но в деталях описывалась сцена смерти кузена Гастона. Подробности Юстина узнала от мадемуазель Антуанетты Бертье, дочери корабельного плотника. Ее, Антуанетты, женихом был тот самый помощник ювелира. Сразу после случившегося он прибежал к невесте, а явившаяся туда же Юстина его там застукала. Правда, поговорить ей не удалось, ибо помощник ювелира сбежал, увидев Юстину, но та обо всем узнала у Антуанетты, которой жених успел рассказать о несчастном случае. Да, кузен Гастон перелистывал книгу, и оно вылетело, а пришедший с браслетом для кузена Гастона помощник ювелира из вежливости кинулся поднимать. Толкнул колонку и столик опрокинул, причем сам чуть тоже не опрокинулся, подперся рукой, в руке оно и оказалось. Сбежал в панике, а думать начал уже потом. Что-то насчет Америки говорил, потому как ему все равно не поверят. Но поскольку Англия была ближе, а он знал некоторых рыбаков, то поэтому Юстина и отправилась в Англию. Пусть бабушка не беспокоится, о ней позаботится их поверенный в Лондоне. Все в порядке.
- Упокой господи душу нашей прабабки, но все-таки она ненормальная, недовольно сказала Кристина. - Мне кажется - как раз порядка-то и не было!
Для меня в письме важным было другое:
- Видишь, вот еще одно подтверждение того, что убийства никакого не было. Но вот о чем я подумала... Антуанетта, Антуанетта, Антося... Приходит на ум та самая Антося у Кацперских. Неужели это она? Каким образом?
Кристина перестала злиться и задумалась. Подумав, заявила:
- Слушай, никак мы обе перестали соображать. Вернее, это ты перестала. Парень был у кузена Гастона в момент его смерти, свистнул наш алмаз и потерял его во время шторма на море, когда попытался сбежать в Англию. На кой ляд тебе какая-то Антося у Кацперских? Скорее всего, девка из соседней деревни. Где Рим, а где Крым... А прабабка Каролина к старости могла стать склеротичкой, мало ли что ей в голову втемяшилось? Все, с меня достаточно! Давай кончать с библиотекой, ты займись оценкой старинной мебели и прочего имущества, продадим наследство, продадим все и станем богатенькими. Что же касается алмаза, то нам остается лишь выражать претензии к предкам, прошляпившим его, и ничего более.
Логично разум велел мне соглашаться с сестрой, но душа протестовала.
- Это от нас никуда не уйдет, - возразила я. - И все-таки давай-ка все упорядочим. В хронологическом порядке рассмотрим... А в подвале, думаю, еще найдется бутылочка?
Кристина с готовностью вскочила.
- Я сбегаю!
Вино освежающе действовало на серые клеточки. Мы быстренько установили - и даже совсем не ссорясь, - что внезапно всплывший из небытия Шарль Трепон - тот самый помощник ювелира, жених мадемуазель Антуанетты, который не убивал нашего кузена, но алмаз похитил, потом сбежал при виде Юстины. Прабабушка Клементина была о нем невысокого мнения - идиот. А если идиот, как можно полагаться на его слова? Может, и не захватил с собой алмаза, и не потерял его в бушующих волнах, а просто забыл или нарочно оставил у невесты? Чтобы не подвергать превратностям опасного путешествия...
Разглядывая на свет вино в бокале, Кристина заметила:
- В таком случае мадемуазель Антуанетта Бертье становится для нас весьма интересной фигурой. Знаешь, что касается меня, так из всего французского наследства самым ценным считаю вот это винцо. И учти, я ни бутылки не продам, так что сразу выбей из своей дурьей башки! Ты как знаешь, а я свою половину сразу же забираю в Варшаву...
- Я тоже, так что не пытайся со мной поссориться. Даже если мы с тобой найдем двадцать алмазов! Нет, знать бы заранее! Ведь мы только что были в этом самом Кале. Придется теперь опять туда съездить, может, и удастся разузнать что-нибудь об этом, как его... корабельном плотнике?.. Сколько лет прошло? Погоди, подсчитаю... Ого, девяносто, если не сто! Узнаем, где жил, в центре города или на окраине, и если в центре, то и соваться нечего. Центр в Кале очень современный, просто до омерзения!
- Кале? Что ж, я согласна. А по дороге свернем в Париж и пообщаемся с фараонами. Комиссар... как его? Симон, кажется? Найдется в полиции архив, как думаешь? Вот и покопаешься в нем, ведь тебя хлебом не корми, вином не пои, дай покопаться в старых бумагах. Учти, я на тебя надеюсь!
С важностью произнеся последние слова, Крыська снова отхлебнула из бокала...
***
На следующее утро мы еще сидели за завтраком, когда престарелый камердинер доложил, что с нами желает видеться неизвестный посетитель. Впрочем, он, камердинер, не уверен - с нами обеими или только с одной, тот сказал - с наследницей госпожи графини.
- Вместе или отдельно? - по-деловому поинтересовалась Кристина. Разумеется, по-польски.
- Для начала я бы посоветовала отдельно, - тоже по-польски ответила я. - Ты или я?
- Ты, конечно. Для меня тут слишком много истории.
- Тогда попытайся хотя бы подслушать.
Посетитель дожидался, по словам камердинера, в нижней гостиной.
В нижнюю гостиную я постаралась вплыть как можно солиднее, хотя сердце сжималось от нехороших предчувствий - а не сборщик ли это налогов или какая другая зараза? Ведь прабабка могла, скажем, судиться с окрестными крестьянами из-за клочка земли, и вот теперь нам придется расплачиваться. Или посетитель предъявит какую-нибудь давно просроченную расписку...
Тип в гостиной выглядел нестрашно и даже довольно симпатично: большой, блондинистый и добродушный. Лет сорока. В общем, мечта уставших от жизни женщин. С хорошими манерами и не слишком робкий.