– А за все время только два дня нам помогали поднимать тяжести. Кстати, носильщик был чрезвычайно подозрительным типом. Наработались, словно конь на пахоте, – подтвердила сестра.
– Мы трактором пашем, – неизвестно почему брякнул Юрек.
– Теперь и на нас можно пахать, опыт большой.
Лишь Марта проявила сочувствие.
– И правда, книги страшно тяжелые. Мне ли не знать! А в вашей фамильной библиотеке могли попадаться и старинные фолианты в кожаных переплетах…
– Не только. Были и в серебре, драгоценными камнями украшенные. Я уже не говорю о переплетах из дерева.
– В нашей библиотеке деревянных и серебряных переплетов не встретится, – успокоила нас Марта. – Так что вам будет легче.
– Все равно не желаю! – продолжала бушевать Кристина.
– От твоего желания тут ничего не зависит, – приструнила я сестру. – Не зарекайся, может, придется.
– А почему носильщика книг вы назвали подозрительным типом? – хотел знать Юрек. – В каком смысле подозрительный? Раз уж такие сенсации нам сообщаете, выкладывайте все!
Ничего не поделаешь, придется выкладывать. Не вдаваясь в подробности и конспиративно называя алмаз «семейной драгоценной реликвией», мы галопом прошлись по его истории, затем надолго задержались на прабабкиных рецептах по траволечению, а вдруг в Пшилесье тоже обнаружится что-либо из этой области?
Внимательно выслушав нас, Марта задумчиво произнесла:
– Книги из пшилесской библиотеки я хорошо знаю, каждую если не читала, то перелистывала. Никаких вложений в них нет, бумажки я бы заметила. А вот относительно записей на полях… Нет, не стану ручаться…
Я поспешила её заверить, что пока полями мы заниматься не станем, пока предпочли бы старые письма.
Крыська вернулась к своему вопросу:
– Так что там на чердаке? Домом все эти годы пользовались, а чердак? Им кто-нибудь занимался?
Марта заверила нас, что чердаком никто никогда не занимался, ничего там не трогали. И вдруг осеклась.
– Ох, вспомнила! Вот как раз недавно… с месяц назад в дом кто-то забрался. Со стороны сада. Но в доме ничего не украл, даже вроде бы не шастал особо, а сразу полез на чердак. А уж там порезвился: следы оставил, всю паутину порвал. Мы ещё думали, должно быть, не один раз туда забирался, уж очень там все оказалось перевернуто. Но похоже, и оттуда ничего не забрал. Хламье как стояло, так и осталось на местах. Мы даже в полицию не сообщили, что там украдешь? А теперь вот можно предположить…
– Да что предполагать-то? – перебил дочку Ендрусь. – Чтобы предполагать, знать надо, а на чердаке лет сто никто порядок не наводил. Хотя вспоминается мне, как сразу после войны, когда обобществление происходило, дядя кое-какие ценности из дворца к нам сюда принес. Не все, конечно, что под руку попало, в спешке надо было спасать. Ну, картины кое-какие, ваше фамильное серебро, так мы их потом пани Людвике передали. Оно-то сохранилось?
– Сохранилось, – успокоила его Кристина. – И картины тоже. Вся её квартира прадедами и прабабками завешана, а я лично позавчера ела соленый миндаль с серебряной тарелочки.
– Ну и хорошо. Но никто из нас не знает, не осталось ли там ещё чего ценного.
Марта обеспокоенно заметила:
– А он намерен дом капитально отремонтировать, американец этот. И начать собирается с чердака. Меня предупредил, чтобы я с библиотекой поспешила, а ещё не меньше трети книг осталось…
– Погодите! – вдруг перебила нас Кристина. – Вот мне пришло в голову… Когда он купил дом?
– Месяца три назад, покупку оформил очень быстро, ведь никаких препятствий не было.
– А в дом злоумышленник проник месяц назад? Ничего не понимаю. На кой черт было Хьюстону тайком пробираться на чердак и шарить по ночам, если он уже приобрел дом в собственность! Легально. Теперь может не торопясь рыться сколько душе угодно, каждую дощечку осматривать, причем при дневном свете. И вообще мог нанять сторожа…
– Так он и нанял! – сообщила Марта. – И в доме поселил. А то ведь раскрадут все, хотя теперь вроде бы стройматериалы продаются свободно. Да ведь народ у нас такой, сами знаете. Непременно норовит украсть, попользоваться на дармовщинку. Отсталый народ, что и говорить. Никакого прогресса…
– Ну не скажи, прогресс намечается, хотя и медленно, – поправил сестру Юрек.
Я попросила:
– Хватит о политике, ладно? Мне тоже непонятно, зачем понадобилось проникать в дом тайком. Марта, ты полагаешь, злоумышленник все ещё копается на чердаке?
– А кто его знает, может, и копается. Чердак охранять никому и в голову не приходит. Так что, если вы намерены именно там искать свои драгоценные реликвии, советую поторопиться. Пока у меня есть ещё ключи от дома. А как перенесу к себе всю библиотеку, ключи придется отдать. И они тут же начнут ремонт. Выходит, у вас есть конкуренты?
– А точно ли Хьюстон купил Пшилесье? – вслух раздумывала я.
Поскольку случившееся в Пшилесье очень напоминало проникновение Хьюстона в замок Нуармон, логично было предположить, что и здесь действовал тоже он. Ну а кто же еще?
Кристина попросила Марту разузнать поточнее, кто же все-таки приобрел Пшилесье: фамилия, имя, как выглядит. Наверняка кто-нибудь из местных его видел. Потрясенная наличием какой-то драгоценной фамильной реликвии, Марта пообещала обо всем разузнать. Здесь все ей знакомы, а чуть ли не половина гминной администрации одноклассники. И совсем ей не обязательно для этого отправляться в магистрат, может забежать домой к старым друзьям.
Я перестала слушать разговор за столом, унесясь мыслями в далекое прошлое. Причудливо переплелось виденное и прочитанное. В воображении предстал вдруг Хьюстон с желтым саквояжиком. Вот в Кале он мчится, перепуганный до потери сознания, вспугнув лошадей, запряженных в фиакр, где горничная ожидала возвращения своей барышни Юстины. Мчался, размахивая руками, значит, уже без саквояжа. И на плече наверняка не было, горничная непременно отметила бы это обстоятельство. А может, все-таки висел? Ведь так и вижу его с желтым саквояжиком. А вот зареванная Антуанетта…
– А ну помолчите! – прикрикнула я на присутствующих. – Мешаете думать, я так страшно думаю…
– Гляди не свихнись, – посочувствовала Кристина.
– Кажется, уже начинаю. Надо бы одну историческую проблему разрешить. Припоминается мне довольно смутно, вроде бабуля говорила как-то о том, что один из вас, Кацперских, женился на француженке. И в бумагах, обнаруженных нами в библиотеке, тоже об этом упоминалось. Ендрусь, вы не помните случайно такого?