Крыська жарко зашептала мне в ухо:
– Нападение – лучшая защита. Зажигаем одновременно. Раз, два, три, ну!
В распахнутой двери уже появилась темная фигура, в поднятой руке человек и в самом деле держал свечу. Одновременно щелкнув зажигалками, мы разом шагнули вперед, предварительно найдя место, где поставить ноги. Фигура в дверях вроде бы, ойкнув, замерла, а потом, уронив свечу, с грохотом ринулась вниз по лестнице.
Не обращая внимания, на что наступаю, я бросилась к двери.
– Еще дом сожжет, скотина!
Крыська не отставала от меня, топоча следом.
Чердак был битком набит легко воспламеняемыми материалами, но они не сразу загорелись, помешала уже упомянутая многовековая пыль. И нас тоже судьба хранила, я, например, отделалась единственной шишкой. Подбежав к двери, подняла с пола горящую свечу, одновременно затоптав какое-то занявшееся огнем тряпье. Рядом Кристина тушила тлевшие бумаги. А снизу донесся грохот – таинственная фигура свалилась с последних ступенек.
– Так ему и надо! – мстительно прокомментировала я.
Кристина сделала попытку проявить справедливость:
– Зато оставил нам свечу. Очень мило со стороны взломщика. Ты смогла его разглядеть? Хьюстон?
– Кажется, нет. Вроде бы кто-то малость поплюгавее…
– Пошли спасать бедолагу? Может, подыхает там, внизу? Или пусть уж подохнет?
Прислушались. Снизу не доносилось ни звука.
– Должно быть, не убился насмерть. Может, что и повредил, но сбежал. Нет, с меня на сегодня хватит. Я лично намерена вернуться к Кацперским и хорошенько выспаться. А ты поступай как знаешь.
На следующее утро, войдя в мою комнату, Кристина энергично заявила:
– С меня довольно твоих идиотских выводов, не желаю их больше слушать. И наша идиотская работа вот где у меня сидит. Так это был не Хьюстон?
К счастью, я успела уже проснуться, поэтому смогла вразумительно ответить:
– Не он. А что?
– Как что? Если это не он собственной персоной, тогда кто же? Кому он мог довериться до такой степени, чтобы рассказать об алмазе, самом большом алмазе в мире, и позволил его поискать?! Сыну? Нет, он слишком молод, взрослого сына у него быть не может. Какому-нибудь родственнику в Польше? Какие у него могут быть в Польше родственники, ведь это был французский ювелир!
Наверное, я все-таки ещё не совсем проснулась, потому что пялилась на сестру, не находя что ответить. Придумала наконец.
– Он мог в Америке жениться на какой-нибудь эмигрантке из Польши, а у той здесь родня…
– Чушь! Такую тайну можно доверить лишь родному брату, а не какой-то родне. Нет уж, – уверена, об алмазе он своему агенту и словечка не проронил. Тогда что же здесь искал его посланец?
Правильный ответ пришел в голову в тот же момент, как Крыська не выдержала и выдала свое соображение:
– Саквояжик он искал, идиотка! Головой ручаюсь! Прадед Хьюстону рассказал о саквояжике, в Нуармонском замке тот его не нашел, вот и приехал искать сюда. Или прислал своего уполномоченного. Надеется, что драгоценный камень по-прежнему в саквояже. Верил в чувства Антуанетты.
– Такой дурак? – с сомнением произнесла я.
– Дорогуша, мы обе знаем – глупость мужчин не имеет предела! – И, подумав, честно призналась:
– Впрочем, глупость женщин тоже.
– Вот-вот! – подхватила я. – Сама только что уверяла, что никакому посланцу не доверит тайну алмаза, и тут же утверждаешь – послал его на поиски саквояжика, в котором, надеется, завалялся алмаз. Где логика?
Крыська не удостоила меня ответом и покинула мою комнату столь же стремительно, как ворвалась, оставив мне информацию к размышлению.
Прошло не так уж много времени, и жизнь подтвердила правильность предположений моей сестры. Точнее, произошло это в тот же день, за обедом.
Все собрались за столом, и тут Кацперские сообщили нам сенсационную новость. Сразу трое – Марта, Ендрусь и Гена – услышали эту новость, каждый сам по себе, и спешили поделиться с остальными. Так вот, Антось Бартчак собственными глазами видел во дворце Пшилесских привидение. Собственными глазами! А самое главное – привидение было двойное. Будь оно нормальное, в одном лице, парень мог бы принять его за обычное человеческое существо и ничуть бы не испугался, но ведь оно было двойное, значит, привидение. А в дом Антось отправился трезвым как стеклышко, так что не с пьяных глаз привиделось. И шло это привидение прямиком на него, Антося!
Парень был так потрясен, что болтал о привидении направо и налево. Два часа болтал, потому как пребывал в стрессе. Принял пол-литра, и стресс как рукой сняло, но по Пежанову уже поползли слухи. Больше всего наслушался Гена от пациентов, те даже о болезнях своих позабыли, наперебой выкладывали пану доктору сенсацию. Марта узнала новость от мужа, которому в свою очередь в подробностях пересказал её кореш Антося, собственными ушами слышавший от потрясенного друга. Ендрусь же, которого в Пежанове почитали и стар и млад, не поленился отправиться к пострадавшему и лично прижать его к стене. И вот что выболтал прижатый.