Можно было не сомневаться, что подобная прическа быстро войдет в моду в местном обществе.
Пение в те минуты, когда муж хотел посидеть в тишине, тоже не слишком помогало, так как голос у Арабеллы, по иронии судьбы, был приятный и полковник очень любил её слушать. Вместо мучений пение доставляло ему удовольствие. Молчать же целыми днями ей не удавалось из-за слишком живого характера и буйного темперамента. Могла забыть о чем угодно: распорядиться насчет обеда, об обещанном визите и приглашенных гостях, о зонтике или какой другой мелочи – все было напрасно. Полковник помнил обо всем, а остальное было делом прислуги, боявшейся хозяина как огня. В итоге Арабелла сообразила, что отравляет жизнь скорее себе, чем мужу.
Пришлось придумывать иные способы мести. Измена мужу отпадала: сожительство с ненавистным мужчиной не особенно располагало к сексу, а кроме того, единственным человеком, которого она желала больше всего на свете, был Джордж-младший, совершенно недосягаемый, служивший в отдаленной провинции за много сотен миль. С другими мужчинами Арабелла могла разве что флиртовать, но в этом не было ничего особенного, флиртовали все дамы напропалую, и никто не устраивал по сему по воду скандалов. Купаться нагишом?… Глупость, во-первых, кусались всякие насекомые, а во-вторых, где купаться-то? В реке, полной крокодилов?!
После долгих и тщательных раздумий выход был найден: удар по чести мужа. Но пока неизвестно, каким образом.
Помог, как это часто бывает, случай.
К разговору, журчащему за столом во время очередного небольшого приема, Арабелла начала прислушиваться где-то в середине. До этого она занималась изучением туалета сидящей напротив рани, супруги раджи Горакпура. Едва взглянув на её сари, Арабелла побелела от зависти. Почти прозрачный шелк, из-под которого поблескивало нечто вроде серебряных искорок, облегало тело таким образом, что аж дух захватывало. Такое платье она просто обязана раздобыть и нарядиться, невзирая на протесты мужа. Главное, чтобы он ничего не знал, не будет же устраивать скандал и срывать с неё одежду прямо при гостях… Только цвет другой. Темноволосая рани могла позволить себе носить бордовый, рыжая Арабелла велит сшить зеленое.
Очевидно, что продемонстрировать сей чудный наряд удастся только у себя дома. Отправляясь в гости, полковник всегда внимательнейшим образом изучал внешний вид жены, так что эффект неожиданности исключался начисто. Любая неуместная мелочь в наряде исправлялась со скоростью, достойной военной операции, жестко и болезненно, невзирая на протесты, зачастую с использованием физической силы, а потом лошадей гнали во весь дух, чтобы прибыть пунктуально в срок. А значит, следовало устроить соответствующее мероприятие у себя, и чем больше будет гостей, тем лучше…
В этот момент Арабелла наконец услышала разговор за столом.
– Индийские алмазы в основном желтые, – авторитетно заявил молодой секретарь Вест-Индской компании Генри Мидоуз, живо интересовавшийся драгоценными камнями. – Белые встречаются редко.
Раджа сидел как раз напротив него.
– Не совсем, – возразил он с загадочной улыбкой. – У наших алмазов бывают разные оттенки. Встречаются даже голубые, хотя, должен признать, нечасто. Один такой у меня есть.
– Большой? – заинтересовался полковник Уайт, начальник соседнего гарнизона.
– Средний. Около сорока каратов.
– Время от времени доходят слухи о необыкновенных камнях, – задумчиво сказал полковник Гаррис, самый старший из присутствующих. – Некоторые храмы. Когда я был молод, поговаривали, будто бы в одном из храмов находился алмаз, как раз голубой, превосходящий по размерам все когда-либо виданное. Самый большой алмаз в мире, называемый Великим Алмазом.
– И храм не разграбили? – удивился полковник Уайт.
– Кажется, нет. Вроде бы он и сейчас находится на своем месте.
– Где? Что это за храм?
– Не помню. Я даже не уверен, слышал ли когда-нибудь название той местности.
– Вы наверняка в курсе, – обратился к радже секретарь.
Раджа по-прежнему хранил загадочную улыбку на неподвижном лице.