Раз, не выдержав, штабс-капитан даже пробормотал:
– Некрасов какой-то, поэма «Русские женщины». – И быстро оглянулся, не слышал ли кто этого замечания, плохо вязавшегося с обликом серого, затертого офицеришки.
После того, как Василий Александрович спас ее из лап чернявого неврастеника, а в особенности после нескольких часов совместной работы, Лидина стала держаться со штабс-капитаном запросто, как со старым приятелем – видно, и она переменила свое начальное мнение о соседе по купе.
– Да что стряслось? Говорите же! – воскликнула она, смотря на Рыбникова испуганными глазами.
– Со всех сторон пропал, – зашептал Василий Александрович, беря ее под руку и медленно ведя по направлению к поезду. – Я ведь в Питер самовольно ездил, втайне от начальства. Сестра у меня хворает. Теперь откроется – беда…
– Гауптвахта, да? – расстроилась Лидина.
– Что гауптвахта, это разве беда. Ужасно другое… Помните, вы спросили про тубус? Ну, перед самым взрывом? Я и в самом деле оставил его в туалетной. Всегдашняя моя растерянность.
Гликерия Романовна спросила страшным шепотом, прикрыв рукой губки:
– Секретные чертежи?!
– Да. Очень важные. В самовольную отлучку ездил, и то ни на минуту из рук не выпускал.
– И где ж они? Вы туда, ну, в туалетную, разве не заглядывали?
– Пропали, – замогильным голосом сказал Василий Александрович и повесил голову. – Взял кто-то… Это уж не гауптвахта – трибунал. По законам военного времени.
– Какой ужас! – У дамы округлились глаза. – Что же делать?
– У меня к вам просьба. – Дойдя до последнего вагона, Рыбников остановился. – Я сейчас, пока никто не смотрит, под колеса нырну, а после, улучив момент, с насыпи – и в кусты. Нельзя мне под проверку попадать. Так вы уж не выдавайте, а? Скажите, знать не знаю, куда подевался. Ехали – не разговаривали, на что мне этот мужлан? А чемоданчик мой, что на полке, с собой прихватите, я за ним после в Москве к вам наведаюсь. Остоженка, вы сказали?
– Да, дом Бомзе.
Лидина оглянулась на важного петербургского начальника и жандармов, тоже двинувшихся в сторону состава.
– Выручите, спасете? – Рыбников отступил в тень вагона.
– Конечно! – На личике Гликерии Романовны появилось решительное, даже отчаянное выражение – как давеча, когда она кинулась к стоп-крану. – Я знаю, кто ваши чертежи украл! Тот противный субъект, который на меня бросился! Вот он отчего так торопился-то! И мост очень возможно, что он взорвал!
– Как взорвал? – не поспевал за ее словами ошалевший Рыбников. – С чего вы взяли? Как он мог взорвать?
– Откуда мне знать, я же не военный! Бомбу какую-нибудь из окна бросил! Я вас обязательно выручу! И под вагон лазить незачем! – крикнула уже на бегу – так порывисто бросилась навстречу жандармам, что штабс-капитан хотел удержать, да не успел.
– Кто тут главный? Вы? – налетела Лидина на элегантного господина с седыми висками. – У меня важное известие!
Тревожно прищурившись, Рыбников заглянул под вагон, но нырять туда было поздно – теперь в эту сторону было устремлено множество глаз. Штабс-капитан стиснул зубы, двинулся вслед за Лидиной.
А та держала седоватого за рукав летнего пальто и с невообразимой быстротой стрекотала:
– Я знаю, кто вам нужен! Тут был один человек, такой неприятный брюнет, безвкусно одетый, с алмазным перстнем – камень огромный, но нечистой воды. Ужасно подозрительный! Очень в Москву торопился! Все-все остались, и многие помогали людей из реки вынимать, а он подхватил свой саквояж и уехал! Хуже, чем просто уехал. Когда первая подвода со станции прибыла, за ранеными, он возницу подкупил. Дал ему деньги, много, и уехал. А раненого не взял!
– А ведь правда, – подхватил начальник поезда. – Пассажир из второго вагона, шестое купе. Я видел, он мужику сотенную дал – за телегу-то! И укатил на станцию.
– Ах, да помолчите вы, я еще не все рассказала! – сердито отмахнулась от него Лидина. – Я слышала, как он у того крестьянина спрашивал: «Паровоз маневровый на станции есть?» Это он и паровоз нанять хотел, чтоб поскорей сбежать! Я вам говорю – ужасно подозрительный!
Рыбников слушал настороженно, ожидая, что сейчас она скажет и про якобы украденный тубус, но Гликерия Романовна, умница, про это подозрительнейшее обстоятельство умолчала, в очередной раз удивив штабс-капитана.
– Интере-есный пассажир, – протянул господин с седыми висками и энергичным жестом подозвал жандармского офицера. – Поручик! Пошлите на ту сторону. Там, в инспекторском вагоне мой слуга-китаец, вы его знаете. Пусть б-бегом сюда. Я буду на станции.