Как обычно, избавиться от мрачных, бесплодных мыслей помогла мудрость Востока. Инженер выудил из памяти подходящий к случаю афоризм: «Благородный муж знает, что мир несовершенен, но не опускает рук». А за ним вспомнился и еще один, уже не теоретического, но практического свойства: «Если в душе недовольство, определи фактор, нарушивший гармонию, и устрани его».
Фактор, нарушивший гармонию души Эраста Петровича, должен был с минуты на минуту прибыть в Москву, на Николаевский вокзал.
Только бы не сплоховал подполковник Данилов…
Данилов не сплоховал. Петербургского гостя встретил лично, прямо на запасном пути, куда прибыл «компаунд». Крутая физиономия подполковника светилась от возбуждения. Сразу после рукопожатия принялся докладывать.
Хороших агентов у него ни одного нет – всех переманили в Летучий отряд Охранного отделения, где и жалованье лучше, и наградные, и свободы больше. Посему, зная, что господин инженер по пустякам тревожить не стал бы, Данилов тряхнул стариной и, взяв в помощь своего заместителя штабс-ротмистра Лисицкого, очень дельного офицера, проследил за объектом самолично.
Тут ажитация бравого Николая Васильевича стала инженеру понятна. Засиделся подполковник в кабинете, истомился без настоящего дела, оттого и кинулся с такой охотой играть в казаки-разбойники. Надо будет сказать, чтобы перевели на оперативную работу, мысленно пометил себе Фандорин, слушая азартный рассказ о том, как Данилов с помощником переоделись купчишками, как ловко организовали слежку на двух пролетках.
– В Петровско-Разумовском? – переспросил он. – В такой д-дыре?
– Ах, Эраст Петрович, сразу видно, что вы давненько у нас не бывали. Петровско-Разумовское теперь район фешенебельных дач. Например, та, куда мы проводили Брюнета, снята неким Альфредом Радзиковским за тысячу рублей в месяц.
– За тысячу? – поразился Фандорин. – Что же это за Фонтенбло такое?
– Именно что Фонтенбло. Сад в десятину, оранжерея, собственная конюшня, даже гараж. Я оставил штабс-ротмистра вести наблюдение, с ним двое унтер-офицеров, разумеется, в цивильном. Люди надежные, но, конечно, не профессиональные филеры.
– Едем, – коротко сказал инженер.
Лисицкий – писаный красавец с залихватски подкрученными усами – и вправду оказался человеком дельным. В кустах просидел не впустую, успел многое выяснить.
– Живут с размахом, – рапортовал он, иногда, на польский манер, смещая ударение на предпоследний слог. – Электричество, телефон, даже собственный телеграф. Ванная с душем! Два экипажа с чистокровными рысаками! В гараже авто! Гимнастический зал с велосипедными снарядами! Прислуга в кружевных фартучках! В зимнем саду вот такущие попугаи!
– Про попугаев-то вы откуда знаете? – не выдержал Фандорин.
– Так я был там, – с хитрым видом сообщил штабс-ротмистр. – Ходил в садовники наниматься. Не взяли – сказали, есть уже. Но в оранжерею заглянуть позволили, там один у них – большой любитель флоры.
– «Один»? – быстро переспросил инженер. – А сколько их всего?
– Не знаю, но компания немаленькая. Я слышал с полдюжины разных голосов. Между прочим, – со значением сообщил Лисицкий, – между собой говорят по-польски.
– О чем? – вскричал подполковник. – Вы же знаете язык!
Молодой офицер развел руками:
– При мне ничего существенного не говорили. За что-то хвалили Брюнета, называли «лихой башкой». Зовут его, кстати, Юзек.
– Это польские националисты из социалистической партии, я уверен! – воскликнул Данилов. – Читал в секретном циркуляре. Они спутались с японцами, те обещают в случае победы выговорить для Польши независимость. Их предводитель недавно ездил в Токио. Как бишь его…
– Пилсудский, – сказал Эраст Петрович, разглядывая дачу в бинокль.
– Да, Пилсудский. Видно, получил в Японии и деньги, и инструкции.
– П-похоже на то…
На даче происходило какое-то движение. Блондин в рубашке без воротничка и широких подтяжках, стоя у окна, кричал что-то в телефонную трубку. Раз, другой громко хлопнула дверь. Донеслось конское ржание.
– Похоже, к чему-то готовятся, – шепнул на ухо инженеру Лисицкий. – Уж с полчаса, как зашевелились.
– Не больно-то с нами церемонятся господа японские шпионы, – рокотал во второе ухо подполковник. – Конечно, наша контрразведка работает из рук вон, но это уж наглость: обустроиться с таким комфортом, в пяти минутах от Николаевской железной дороги. Зацапать бы их, голубчиков, прямо сейчас. Да жаль, не наша юрисдикция. Охранные с губернскими потом живьем сожрут. Если б в полосе отчуждения – другое дело.