Тут подоспел запыхавшийся Маса. Поняв по лицу Фандорина, что тот вот-вот приступит к решительным действиям, перебросил через плечо фальшивую косу, сердито зашептал по-японски:
– Я вмешаюсь, только если сторонники его величества микадо станут вас убивать. А если вы сами станете убивать сторонников его величества микадо, то на мою помощь не рассчитывайте.
– Отстань, – ответил Эраст Петрович по-русски. – Не мешай.
Из дома донесся приглушенный крик. Медлить больше было нельзя.
Инженер беззвучно перебежал к ближайшему фонарю, спрятался за него. До кучера оставалось с десяток шагов.
Достав из кармана украшенный монограммой портсигар, Фандорин швырнул его в противоположную сторону.
Кучер дернулся на звон, повернулся к фонарю спиной.
Это-то и требовалось. В три прыжка Фандорин преодолел разделявшее их расстояние, вскочил на подножку и сдавил вознице шею. Тот обмяк, инженер аккуратно уложил его на брусчатку, возле дутых шин.
Отсюда можно было разглядеть вывеску, висевшую над дверью.
прочел инженер и пробормотал:
– Ничего не понимаю.
Перебежал к витрине, заглянул внутрь – благо в магазине зажглось несколько электрических фонарей.
Внутри было темно, лишь мелькали проворные тени. Но вдруг внутренность помещения озарилась нестерпимо ярким сиянием, во все стороны рассыпался огненный дождь, и стало видно стеклянные прилавки, снующих вдоль них людей и дверцу сейфа, над которой склонился человек с газосварочным аппаратом – самоновейшей конструкции, Эраст Петрович видел такой на картинке во французском журнале.
На полу, прижавшись к стене, сидел связанный человек, по виду – ночной сторож: рот заклеен пластырем, по разбитой голове стекает кровь, безумные глаза таращатся на сатанинское пламя.
– До чего д-докатилась японская агентура! – обернулся Фандорин к подошедшему камердинеру. – Неужто у Японии так плохо с деньгами?
– Сруги его веричества микадо не грабят, – ответил Маса, разглядывая живописное зрелище. – Это наретчики. «Московские рихачи» – я читар в газете: наретают на авто ири на рихачах, очень рюбят прогресс. – Лицо японца просияло улыбкой. – Как хорошо! Господин, я могу вам помогать!
Эраст Петрович уже и сам понял, что стал жертвой заблуждения – принял обычных варшавских бандитов, прибывших на гастроли в Москву, за диверсантов. Сколько времени потрачено впустую!
А как же Брюнет, пассажир из шестого купе, столь подозрительным манером скрывшийся с места катастрофы?
Да очень просто, ответил сам себе инженер. В Петербурге третьего дня совершено дерзкое ограбление, о котором взахлеб писали все газеты. Неизвестный в маске остановил карету графини Воронцовой, обобрал ее сиятельство до нитки и оставил на дороге голой, в одной шляпке. Пикантность в том, что именно в тот вечер графиня поссорилась с мужем и переезжала в родительский дом, тайком прихватив с собой все драгоценности. То-то Лисицкий рассказывал, что обитатели дачи называли Брюнета «лихой башкой» – и в Питере дело провернул, и к московской акции поспел.
Если б не горькое разочарование, не досада на самого себя, Эраст Петрович вряд ли стал бы вмешиваться в уголовщину, но злость требовала выхода – да и ночного сторожа было жалко, не прирезали бы.
– Брать, когда станут выходить, – шепнул он слуге. – Одного ты, одного я.
Маса кивнул и облизнулся. Но судьба распорядилась иначе.
– Панове, шухер! – отчаянно крикнул кто-то – должно быть, увидел за стеклом две тени.
В ту же секунду ацетиленовое сияние погасло, вместо него из кромешной тьмы грохнул багровый выстрел.
Фандорин и японец с идеальной синхронностью отпрыгнули в разные стороны. Витрина рассыпалась с оглушительным звоном.
Из магазина стреляли еще, но теперь уж вовсе впустую.
– Кто выпрыгнет – твои, – скороговоркой бросил инженер.
Пригнувшись, ловко перекатился через засыпанный осколками подоконник и растворился в черных недрах магазина.
Там орали, матерились по-русски и по-польски, доносились звуки коротких, хлестких ударов, а по временам помещение озарялось вспышками выстрелов.
Вот из двери, вжав голову в плечи, вылетел человек в клетчатой кепке. Маса сделал ему подсечку, припечатал беглеца ударом пониже затылка. Проворно связал, оттащил к пролеткам, где уже лежал придушенный инженером возница.
Вскоре из витрины выпрыгнул еще один и, не оглядываясь, кинулся наутек. Японец без труда догнал его, схватил за кисть и легонько повернул – налетчик, взвизгнув, скрючился.
– Чихо, чихо, – уговаривал пленника Маса, быстро прикручивая ему ремнем запястья к щиколоткам.