Потом, с неохотой уступив просьбам хозяина, исполнила смелый романс г-на Пойгина «Не уходи, побудь со мною», сама себе аккомпанируя на рояле. Голос у Гликерии Романовны был небольшой, но очень милого тембра, на мужчин действовал безотказно. Выпевая страстные обещания «утолить и утомить лаской огневою», смотрела поочередно на всех мужчин, но только не на Фандорина.
Когда, по ее расчету, предмет должен был уже созреть – то есть достичь нужного градуса заинтригованности и уязвленности, Лидина приготовилась нанести завершающий удар и даже направилась было к козетке, на которой одиноко сидел Фандорин, но помешал хозяин.
Подошел к гостю и завел дурацкие служебные разговоры. Стал нахваливать какого-то железнодорожного штабс-ротмистра Лисицкого, который давеча явился с очень интересным предложением – учредить постоянный пункт на городской телефонной станции.
– Отличная идея пришла в голову вашему подчиненному, – рокотал генерал. – Вот что значит жандармская косточка! Не штафирки из Департамента додумались, а наши! Я уж распорядился выделить необходимую аппаратуру и особую комнату. Лисицкий говорил, что идея телефонного подслушивания принадлежит вам.
– Не «подслушивания», а «прослушивания». К тому же штабс-ротмистр с-скромничает, – недовольно сказал Фандорин. – Я здесь ни при чем.
– Быть может, одолжите мне его на первое время? Дельный офицер.
Вздохнув, Лидина поняла, что штурм придется отложить до более удобного момента.
Он настал, когда перед трапезой мужчины по новомодному обычаю вышли в курительную комнату. К этому времени Гликерия Романовна окончательно утвердилась в положении царицы вечера, а у предмета, конечно, не осталось ни малейших сомнений, что он – наименее привлекательный из всех присутствующих кавалеров. Судя по тому что Фандорин украдкой поглядывал на часы, он уже не ждал от суаре ничего приятного и прикидывал, когда будет прилично ретироваться.
Пора!
Стремительно (тут уж медлить было незачем) она подошла к седоватому брюнету, попыхивавшему ароматной сигаркой, и объявила:
– Вспомнила! Вспомнила, где я вас видела! У взорванного моста. Такое необыкновенное лицо трудно забыть.
Следователь (или как он там в своем ведомстве назывался) вздрогнул и уставился на Лидину чуть сузившимися голубыми глазами – надо признать, очень шедшими к подернутым серебром волосам. Еще бы ему не вздрогнуть, от этакого комплимента, и к тому же совершенно неожиданного.
– В самом деле, – медленно произнес он, поднимаясь. – Я тоже п-припоминаю. Вы, кажется, были не одна, а с каким-то военным…
Гликерия Романовна небрежно махнула:
– Это мой приятель.
Заводить разговор про Васю было рано. Не то чтоб у нее имелся какой-то заранее выработанный план действий – она слушалась одного лишь вдохновения, но мужчине ни в коем случае нельзя показывать, что тебе от него что-то нужно. Он должен пребывать в уверенности, что это ему кое-что нужно, и в ее воле – дать это заветное кое-что или не давать. Сначала нужно заронить надежду, потом отобрать, потом снова пощекотать ноздри волшебным запахом.
Умная женщина, которая хочет привязать к себе мужчину, всегда чувствует, какого он типа: из тех, кого в конце концов придется накормить, или тех, кто должен оставаться вечно голодным – послушней будет.
Рассмотрев Фандорина вблизи, Лидина сразу поняла, что этот не из платонических воздыхателей. Если долго водить за нос, пожмет плечами и уйдет.
Тем самым вопрос переходил из фазы тактической в нравственную и, если без экивоков (а Лидина всегда старалась быть с собою предельно честной), мог быть сформулирован следующим образом: возможно ли дойти во флирте с этим человеком до самого конца – ради Васиного спасения?
Да, она была готова к этой жертве. Почувствовав это, Гликерия Романовна испытала нечто вроде умиления и тут же принялась оправдывать подобный поступок.
Во-первых, это будет не разврат, а чистейшей воды самоотверженность – причем даже не из-за страстной влюбленности, а из-за бескорыстной, возвышенной дружбы.
Во-вторых, так Астралову и надо, он заслужил.
Конечно, если б Фандорин оказался жирным, с бородавками и запахом изо рта, о таком жертвоприношении не могло бы идти и речи, но англизированный следователь был хоть и немолод, но вполне привлекателен. И даже более чем привлекателен…
Весь этот вихрь мыслей пронесся в голове Лидиной за секунду, так что сколько-нибудь заметной паузы в разговоре не образовалось.
– Я видела, вы нынче не сводили с меня глаз, – сказала она низким, вибрирующим голосом и коснулась его руки.
Еще бы! Она все делала для того, чтобы гости не забывали о ней ни на минуту.