— А чего от нас хочешь? — мне начинал нравиться этот чувак.
— Наследница моя ты. Я богатый. Очень. Честно.
— Чем докажешь?
Он, мрачно глядя на меня, вытащил из кармана замшевый мешочек и вытряхнул из него… мама дорогая! горсть прозрачных сверкающих камней, самый крупный из которых был величиной с перепелиное яйцо.
— Это что, брюли? — ахнула я. — Настоящие?
— Тебе бумагу показать? Или ювелира пригласить?
— Ты вор? — прямо спросила я. — Ювелир? Сторож в Алмазном фонде?
— Я… пожалуй, владелец прииска. Приисков, — важно ответил мужик.
— Охренеть.
— Ага.
— И насколько ты богатый?
— Ну… весь этот город могу купить.
Я не то, чтобы ему поверила. Но вдруг сразу вспомнила, что в холодильнике у нас мышь повесилась, а еще я моря ни разу не видела. Нет, такой папаша все же лучше, чем алкоголик, правда?
— Допустим, я тебе верю, — осторожно сказала я, отлипая от косяка, садясь за стол и трогая ногтем один из камушков. — Только это… бесплатный сыр лишь в мышеловке бывает. Меня смущает то, что ты нас нашёл. Ну отписал бы всё племянникам, двоюродный братьям или кому там ещё. Я-то тебе зачем?
— Ты родная, — отвел глаза бородач. — Ну и вообще…
— Поподробнее.
— Я цверг.
— Чего-о-о?
— Цверги — это…
— Я вообще-то в библиотеке работаю, — перебила его я. — Цверги — это гномы. Или у тебя фамилия такая? Генрих Цверг, немец, ага. Только в Германии нет приисков.
— Гномы — это слово ругательное. Не надо так.
— Ага, как негры.
— Именно. Быстро схватываешь. Вся в меня.
Мне захотелось стукнуться головой об стол.
— Вон пошёл, — мрачно сказала я. — И без справки от психиатра не приходи.
— Лиля…
— Мне полицию вызвать? Я говорю, давай, проваливай, и стекляшки свои забери. Гном недоделанный.
— Я никуда не пойду.
— Мам, вызывай полицию!
— Да выслушай ты меня! — грохнул кулаком об стол мужик. Стол не выдержал такого наезда и, крякнув, развалился. — Ох ты ж…
— Ладно, тогда я уйду, — попятилась я. — Ма-а-ам! И психиатрическую бригаду!
— Так, ладно. Я уйду. Но завтра вернусь.
— Со справкой от психиатра.
— С доказательствами.
2. Доказательства
— Мам, если ты ещё раз пустишь в дом этого ненормального, я сдам психиатрам тебя, — раньше я никогда не позволяла себе разговаривать с матерью в таком тоне, но сейчас я вдруг ощутила себя старше и мудрее, чем она. — Ты понимаешь, что он неадекватен?
— Лиля, доченька… Он мне такую ересь не говорил. Просто сказал, что искал своих детей, потому что стал бесплоден. Что деньги есть. С жильём обещал помочь. И вообще готов жениться на мне и официально тебя признать.
— А оно нам надо?
— Тебе нравится в библиотеке, да? — неожиданно тоскливо спросила родительница. — Хочешь там всю жизнь пахать? Знаешь, как я бухгалтерию эту проклятую ненавижу? И ответственность эту? Я в отпуске нормальном двенадцать лет не была. А до пенсии мне ещё долго.
— Ты ж трудоголик, — растерянно напомнила я маме.
— Ху… Алкоголик, — передразнила меня мама (мне показалось, что она хотела сказать по-другому). — Потому что дуры эти напортачат, если за ними не следить. Сама ж знаешь, что у нас жена и племянница генерального работают, а теперь ещё и любовница главного энергетика. Из нормальных — только Маша, но она беременная. Ну ещё Света умница, но у неё дети постоянно болеют. А если зарплату неправильно посчитают, кто виноват будет?
Я молчала, потому что не знала, что ответить. Что у мамы должность ответственная, я знала. Что зарплата у жены генерального выше, хотя она не очень старательный работник, тоже знала. Но вот такого отчаяния в мамином голосе я никогда не слышала.
— Мам, но ведь он реально псих, — прошептала я.
— Я поняла уже, — устало опустила она плечи. — А так хотелось сказки!
Я заморгала, а потом принялась поднимать с пола блестяшки, которые ЭТОТ даже не потрудился собрать. Интересно, сколько стоят кристаллы Сваровски? Или это цирконы? Завтра отнесу в ломбард один из камушков, оценю.
А стол теперь придётся новый покупать, полоумный папаша этот убил окончательно. Жаль, хороший был стол. Не такой уж и старый, лет семь ему всего. А это значит, что кто-то в этом месяце переживёт без нового платья, ну и ладно, джинсы же есть, они удобнее.
— Девушка, вы уверены? — испуганно спросила я оценщицу. — Бриллиант?
— Да. Два с половиной карата. Чистый. Старинная работа, сейчас такую огранку редко встретишь.
— И сколько он стоит? — дрожащими руками спрятала я камушек в мешочек.