— Не унывайте, босс. Война еще не закончилась.
На борту «Лунного Круиза» время проходило в любовных играх.
— Ты спишь, — яростно прошептала Марианна.
Мейс открыл глаза:
— Напротив, дорогая, ты меня воодушевляешь.
— Надеюсь, ты не думаешь, что у нас все закончилось?
— О, я конечно… надеюсь, что нет. — Он помедлил. — Но я эгоист. Я люблю смешивать свои удовольствия.
— Звучит интересно. — Ее речь была чем-то средним между мурлыканьем и рычанием.
— Знаешь, я хотел бы, чтобы мы не пропустили Европу, это очень интересно, займет всего около часа, — он поспешил продолжить, увидев холодное потрясение на ее лице, — а затем мы сможем насладиться с тобой, ни на что не отвлекаясь.
Выражение ее лица снова смягчилось. Он не отталкивал ее, но она понимала, что ей действительно придется принять во внимание его… зрелость:
— Хорошо, но давай не будем одеваться, здесь так уютно, зачем тратить время.
— Тебе не нужно, ты такая красивая, — он смотрел на нее, освещенную теплым светом обзорного экрана. На ее гладкую кожу, упругие изгибы и блестящие черные волосы, плавающие в невесомости. — Но, как представлю, каким выгляжу в твоих глазах… Нет я однозначно оденусь. — Он подхватил свои плавающие в воздухе штаны и начал натягивать их.
Марианна с минуту наблюдала за ним, потом выразительно вздохнула и потянулась за своим комбинезоном. Ее пыл остыл, и она больше ничего не говорила, пока полностью не оделась. Затем посмотрела на огромный профиль Юпитера на фоне звездного поля на видео-экране, пригляделась внимательнее, и на лбу у нее образовалась крошечная морщинка:
— Рэндольф, ты сказал, что Европа через час. Разве ее не должно быть видно на экране?
— Ну да, конечно, — он вздрогнул, изучая экран. Юпитер был там, но ни одна из его лун не была видна. Не говоря ни слова, он переключил изображение на схему траектории полета.
— Боже мой, этого не может быть.
Вскоре после того, как они покинули Ио, синяя линия их пути в космосе неуклонно отклонялась от зеленой линии, намеченной для них. Они не направлялись к Европе, а двигались к огромной планете. Марианна смотрела на схему:
— Рэндольф, мы падаем прямо на Юпитер.
— Этого не произойдет, если я смогу добраться до схемы управления этой машиной. Все это, вероятно, довольно просто. Но… — Он запнулся, — …мы уже в радиационном поясе и даже если мне удастся изменить курс… радиация, очень большие дозы…
XVII
Амальтея. «Майкл Вентрис». Летная палуба. Прошел назначенный срок возвращения «Манты», и она пропала с экрана. Джозефа Уолш, Тони Гроувз, Ангус Мак-Нил и Билл Хокинс все настороженные, серьезные, но не очень встревоженные, опасаться несчастья еще не приходилось. — Максимально допустимый срок был в два раза больше назначенного. Также они знали, что ядро защищено от их гидролокационного зондирования, и что связь с «Мантой» может быть затруднена вблизи его кипящей поверхности.
Внезапно по громкой связи прозвучал бесстрастный компьютерный голос: «Экстренный сигнал. Космический корабль терпит бедствие. Повторяю. Экстренный сигнал. Космический…
— Принято, — сообщила Уолш компьютеру. — Вывести графику на экран.
Большой видеоэкран показал карту Ближнего Космоса. На ней был показан несчастный корабль и намечен курс по которому он шел на столкновение с Амальтеей.
— На мой взгляд, часа через три он будет здесь, — оценил ситуацию Гроувз.
Уолш четко произнесла:
— Компьютер. Дать характеристики аварийного судна:
«Судно представляет собой автоматизированную туристическую капсулу, регистрационный номер АМТ 476, база на Ганимеде, на судне два пассажира: Митчелл Марианна и Мэйс Рэндольф».
Мак-Нил и Гроувз переглянулись и с нездоровым любопытством посмотрели на Хокинса. По тому как он им ответил, было ясно, что он явно не одобряет такое их поведение:
— Только подумайте, они уже несколько часов находятся в радиационном поясе! В минимально защищенной… канистре. Нам повезет, если мы доберемся до них живыми!
— Ну Мэйс! Ну наглец, — восхитился Мак-Нил.
— Что за чертовщину ты несешь? — не понял его Хокинс.
— Прекратите, джентльмены. Их надо спасать, — оборвала начинающуюся перебранку Уолш. — Хокинс, Мак-Нил. Вы, ребята, отсоедините прикрепляемый грузовой отсек со всем содержимым и вообще максимально облегчите корабль — все ненужное за борт. А мы с тобой, Тони, займемся расчетами наших маневров.
— Каков твой план, Джо? — спросил Гроувз.
— Я думаю, если выбросить все лишнее, то нам должно хватить нашего запаса топлива, чтобы на максимальной скорости, не нахватав слишком много радиации, произвести спасательную операцию и вернуться сюда. Да, топливо мы израсходуем, но ничего, катер Комитета Космического Контроля заберет нас отсюда.
Мак-Нил перебил ее:
— А ты подумала о Блейке и Форстере, ведь мы не знаем, что с ними. Сколько мы будем отсутствовать, часов семь? Вдруг у них проблемы с системой жизнеобеспечения? Будем стараться спасать тех двоих и можем потерять наших товарищей.
Уолш провела рукой по своим коротко подстриженным рыжим волосам, она всегда так делала, когда ей приходилось принимать трудное решение:
— Кто может что-нибудь предложить? Или что, будем бросать жребий?
— У меня есть одна идея, но прежде мне нужен телескоп, — заявил Гроувз.
Он пошел к пульту и настроил оптический телескоп в соответствии с компьютерными координатами приближающейся капсулы. Расплывчатое изображение капсулы с поясом топливных баков и единственным маленьким ракетным двигателем появилось на большом экране, на таком расстоянии она казалась неподвижной. Люди на летной палубе молча изучали изображение.
— Замечательно, — сказала Джо Уолш.
— Что это, случайность? Или невероятная удача? — поинтересовался Мак-Нил.
— Думаю, на оба вопроса ответ будет отрицательным, — сухо заметил Гроувз.
— О чем это все кудахчут? — Не выдержал, ничего не понимающий Хокинс.
Мак-Нил объяснил:
— Нам всем ясно, что Мэйс вывел из строя капсулу, имитируя несчастный случай, но сориентировал ее так, чтобы она находилась в идеальном положении для аварийной посадки. Ее двигатель расположен именно таким образом.
— Одну минуту, давай кое-что посчитаем, — обратился Гроувз к Мак-Нилу.
Они склонились над навигационной панелью, постукивая по клавишам: «…так их скорость относительно Амальтеи… сублимированный лед глубиной около десяти метров, так сколько это отнимет энергии, учитывая плотность снега… определяем перегрузку…». Проверив свои расчеты еще раз, пришли к выводу, который озвучил Мак-Нил:
— Даже если не сработает их двигатель, удар для них окажется не смертельным. Должны выжить.
— Ладно, — сказала Уолш, — принимаю решение. Остаемся на месте.
— Будем надеяться, что они не свалятся прямо нам на голову, — Гроувз сделал вид, что пошутил.
Прошло три часа. Хокинс и Мак-Нил в скафандрах были готовы оказать помощь терпящим бедствие.
Вспышка оранжевого света. Огромное облако пара. «Вентрис» закачался на своих трех опорах. Через несколько секунд Хокинс и Мак-Нил вылетели из шлюза и понеслись сквозь туман к месту катастрофы.
Удар пришелся под углом, образовалась длинная, постепенно углубляющаяся борозда и в ее конце была видна капсула окутанная паром, быстро остывающая, но все еще светящаяся от удара. Лед растаял и испарился, туман рассеялся.
— Осторожно, не трогай, горячо, ты сожжешь свои перчатки, — крикнул Мак-Нил.
— Что… о… — Хокинс отпрянул. — Они же там умирают!
— Возьми себя в руки, Билл. Если ты взорвешь люк, ты их прикончишь, им нечем будет дышать, если их скафандры повреждены.
В отчаянии Хокинс завис рядом с дымящейся капсулой и постучал по ее люку прикладом тяжелого лазерного бура, который захватил с собой. Ответа не было.
В шлемах раздался голос Уолш:
— Что там происходит, Ангус?
— Капсула, кажется, цела, но контакт с людьми внутри установить не удается.