— Постарайся утихомирить девчонку, — сказала Рут, издав сухой высокий смешок.
Я пнула ее изо всей силы.
— Что ты вытворяешь, мерзавка, — вскрикнула тетя.
— Так тебе и надо, — заорала я. — И тебе тоже! — закричала я на маму, пытаясь лягнуть и ее. — Ты не должна была им звонить, он мне ничего не сделал… Ничего… Мы просто танцевали там, мы ничего не делали! Он только учил меня свистеть и рассказывал о том, что было там… Это лучший дедушкин друг, он не из тех, кого просто так выгоняют.
— Он именно из тех, кого выгоняют, — проворчала тетя.
Мама держала меня, не ослабляя хватку:
— Он — сумасшедший, который водит девочек в свой подвал, — отрезала она. — Он ненормальный!
— Он только играет с нами и не делает ничего плохого. Я говорила тебе — он играет со мной и Лиором, как играл со своим младшим братом Борисом. Он учит нас петь по-немецки смешные песенки и пересказывает всю книгу «Бытие» задом наперед. Зачем ты им позвонила? Вот вернется дедушка — он тебе покажет…
— Как ты разговариваешь с матерью? Сколько раз я говорила тебе, чтобы ты не ходила в его подвал… — Она окинула взглядом небольшую толпу, собравшуюся теперь вокруг нас. — Мне неизвестно, что он делает с девочкой, — сказала она извиняющимся тоном. — Те, кто прибыли оттуда способны на всё, он немного фрикт[4], — она потащила меня за собой во двор нашего дома.
— Знаешь, что дедушка с тобой сделает? Я ему расскажу про тебя, и он…
Мама размахнулась большой пластиковой сумкой и хлестнула ею меня по лицу. Ручка попала мне в глаз. Я заревела. Мама испуганно прижала меня к себе. От нее пахло скипидаром и краской.
— Они отвезут его в подходящее для таких как он место, — тихо сказала она. — Я сделала это ради тебя, если бы я его не поймала, он мог бы сделать с тобой невесть что… Об этом даже говорить нельзя…
— Ты не понимаешь! — плакала я. — Это из-за того, что Проклятыйгитлер отнял у него всю семью и отправил его в концлагерь, поэтому он такой.
— Ну, хватит! Что ты плачешь, как маленькая? — Она никак не хотела меня понять. — Не будь глупой! На новом месте им займутся. Ему будет там лучше… И дедушка сможет его навещать.
Я знала, что она говорит чепуху. Что она поступила ужасно. Он нам с Лиором всё-всё рассказал! Про свою маму, красивую и белолицую, как принцесса, про своего брата, который так красиво играл, что звезды собирались над их домом послушать музыку, и про людей в черных сапогах и с красными повязками на рукаве, которые велели ему идти на вокзал. Он думал, что это просто какие-то учения, а вернулся домой через четыре года, постаревшим лет на сто, и обнаружил, что в его доме живут чужие.
Я хотела ей рассказать, но у меня вдруг перехватило дыхание. Живот пронзило острой болью. Мама трясла меня, хлопала по спине:
— Хватит, успокойся, дыши спокойно. Нельзя же так! Ты же знаешь, что тебе нельзя так задерживать дыхание. Перестань! Вы мне еще спасибо скажете, что я ему помогла, — она обняла меня и сунула мне в руку зеленый футляр с флейтой, похожий на длинную колбасу. — Иди скорее! Урок уже начался.
Я не пошла на урок флейты. Дождалась, пока она скроется в дверях дома, и спустилась в его подвал.
В подвале пахло чем-то сладким, как будто там праздновали день рождения, и все пакеты с сюрпризами, приготовленные для детей, остались там — открытые и пахучие. Старая одежда, привезенная им оттуда, которую он бережно хранил в чемоданчике, была разбросана по полу. Я подняла его старую мандолину. Две струны были оборваны. Маленькие деревянные игрушки, сделанные его ловкими руками, были рассыпаны по большой деревянной кровати, которую дедушка купил ему, когда он у нас появился.
«Когда дедушка Макс приедет с Мертвого моря, он постарается вернуть Якоба сюда», — подумала я, перебирая струны черного инструмента. Дедушка уложит Якоба на кровать, как ребенка, обнимет его и скажет: «Алес ин орднунг[5]». Конечно же, он его вернет! Никто не сможет устоять против моего дедушки. Я сложила разбросанную одежду и уже хотела засунуть ее в чемодан, как вдруг дверь подвала распахнулась, и на пороге появились мама и тетя Рут.
— Что ты тут делаешь? — спросила мама.
— Ничего.
— Почему ты не на уроке?
— Не было урока.
— Тебе здесь не место! Иди наверх и займись уроками. А если ничего не задано, почитай книжку, как воспитанная девочка.
Я медленно побрела к выходу. Остановилась в дверях и посмотрела на них. Усевшись на диван, они рылись в его вещах, в тяжелых книгах, в рисунках его брата, который сейчас — ангел.
Тетя Рут подняла глаза и зло уставилась на меня. Она поднялась, чтобы догнать меня и схватить, но мама ее остановила.