Выбрать главу

Она закрыла глаза, и ее ресницы затрепетали. Можно подумать, будто я только что догадалась, что передо мной сама Мата Хари!

— Да. Знала. И знала также, что Макс ни за что в жизни не согласится разговаривать со мной о коллекции, зато тебе он не откажет. Я решила, что ты, его любимица, станешь ключом к замку, который Макс навесил на деньги семьи.

Не думала я, что наша молодящаяся красотка окажется такой хитроумной.

— Почему ты мне ничего не сказала? И для чего вы придумали ему вымышленный образ? Думали, что маска музееведа заставит меня отнестись к нему благосклонно?

— Это была его идея. Я рассказала ему о тебе, он проанализировал ситуацию и решил, что если предстанет перед тобой в образе аристократа, интеллектуала и предложит феминистскую идею о еврейских женщинах, это убедит тебя помочь нам получить коллекцию.

— Дурацкая идея!

— Может быть. Но вернемся к нашим делам. Магнук догадался, что Сару Курт интересует не вся дедушкина коллекция, а только одна единственная картина, цена которой значительно превышает сотни тысяч долларов. Он узнал, что Сара работала на русского музейщика по фамилии Селебринский, который в свою очередь работал на кого-то гораздо более крутого. Европейского миллионера. Он сразу же связался с ним, предложил сотрудничество, и Магнук с Селебринским разработали новый план, а Сару вывели из игры.

— Вывели напрочь!

— Не поняла…

— «Вывести из игры» — это эвфемизм для того, что вы с ней сделали?

Тетино лицо приняло выражение дальней родственницы, скорбящей о незнакомом ей кузене.

— У меня был другой план. Я не знала, что это окончится убийством… — Она говорила совершенно спокойно с тонкой улыбочкой на лице. — И не забывай — эта Курт была мошенница та еще! Она хотела — нет, ты только послушай, какая наглость! — семьдесят процентов выручки за продажу картины. Магнук решил, что это безобразие. Он был прав, не так ли?

— Безобразие, что ты собиралась ограбить своего отца, — сказала я так хладнокровно, что даже сама удивилась.

— Не кажется ли тебе, что настало время и мне получить немного из того, что у нас есть? Мой отец сидит на всем этом имуществе, как орел, охраняющий свои яйца. Упертый, как семь мулов! Ты только посмотри на меня! При всех тех деньгах, которыми он владеет, я в моем-то возрасте вынуждена обучать гаммам бездарных учеников! Почему?!

— Потому что это его деньги, и они принадлежат нам всем.

— Не смеши меня! Вы с Амноном получите от него всё. Всё-всё! Уж я-то знаю этого старика…

— Не будем сейчас об этом, — сухо сказала я. — Рассказывай дальше.

Но Рут не могла успокоиться.

— Знаешь, сколько раз я предлагала ему что-нибудь продать — этот дом или его дурацкую коллекцию.

— Похоже, что коллекция не такая уж дурацкая…

Она презрительно фыркнула.

— Старцы с тяжелым взглядом и еврейки в чепцах? Мой отец сидит на имуществе, которое может обеспечить нам всем райскую жизнь!

— Ну что ты стонешь, Рут? Ты живешь в доме, который он построил, зарабатываешь намного больше меня и…

— Не строй из себя праведницу! — взвилась она. — Твой отец был на моей стороне!

— Мой отец никогда не пошел бы против Макса.

— Нет? Так знай: эти деньги предполагали вполне определенное назначение, о котором ты предпочла не знать. Твоя мать нуждалась в лечении, которое стоит бешеных денег. Бешеных! — Она закатила глаза. — У нее нет медицинской страховки ни в Америке, ни здесь. Это ты знала?

— Кажется, да, — прошептала я.

— Теперь ты понимаешь, зачем мы обратились к твоему отцу. Он надеялся, что сумеет убедить Макса.

— Но он не сумел.

— Правильно! Потому что Макс не знал.

— Что?

— Где картина. Теперь я понимаю, что только два человека знали, где спрятана картина. Лиор и…

И тут до меня дошло! Как же я не подумала об этом?! Якоб Роткопф. Маленький сумасшедший. Вечный дедушкин спутник. Газета. Тот, кто учил меня свистеть и петь смешные песенки про маленького Меира, сидящего на вершине Гималаев, и про утку, которая пошла погулять и встретила селезня кря, кря, кря… Картина у него! Но где? Подвал, в котором он жил, давно пустует и пережил несколько серьезных наводнений. Трудно поверить, что там что-нибудь уцелело, и, кроме того, Рут несомненно перевернула там каждую тряпку.

— Твоя мама рассказала, что она рассердилась на Лиора и наказала его, — глаза Рут сверлили белый пол гостиной. — Лиор что-то говорил о картине, но она тогда этого не поняла. Она боялась его. Этот Якоб совсем сумасшедший, Габи! Я думаю, что ты стала такой… из-за того, что он с тобой сделал…