Цви отрешенно дополнил:
— И тогда господин Кеслер обратился к Аврааму Эрнсту Роткопфу — самому видному музейщику в Вене…
— Да, да, — подхватила Мирьям. — Теперь я вспомнила, Макс, тебя уже не было в Вене. Может быть, тебе об этом и не писали. Это было таким унижением для господина Кеслера… Он попросил Роткопфа пойти к этому художнику-педерасту, маньяку, и забрать у него картину. Роткопф выкупил картину, и твой дедушка сказал ему сжечь ее.
— Так значит, никакой картины нет? — с надеждой спросил дедушка.
— Картина есть. Я знаю, что Эрнст Роткопф ее не сжег. Все это знали, все, кроме твоего дедушки. Поговаривали, что Роткопф так восхищался этим сумасшедшим Зуциусом, что считал произведение божественным. Совершенным. Говорили, что он спрятал картину. Я думаю, Макс, что твой отец обо всем знал. Только от дедушки это скрывали.
— Но это еще не всё, — сказал Цви. — Помнишь ту женщину?.. Как ее звали?
— Магда… — процедила Мирьям сквозь зубы, словно это было не имя, а проклятие или заклинание. — Магда…
Кто-то постучал в дверь. Я, как единственный представитель молодого поколения, встала и пошла открывать.
На пороге стоял Шамир, вне себя от возмущения.
— Габи, вы меня с ума сведете! Кончится тем, что я прикую вас к себе наручниками. Почему вы сбежали?
— Мне нужно было уйти! Я не могла упустить такую возможность выведать что-нибудь у дедушки. Вы видели черный «мерседес»?
Он кивнул.
— Видел. Вы даже не понимаете, с кем связались…
Я посмотрела на него взглядом девочки-простушки.
— Привет вам от тети Рут, — сказал он более спокойным тоном, проходя вслед за мной в комнату. — Она пережила сегодня утром несколько неприятных минут, очень неприятных… Но она вняла вашему совету, и всё мне рассказала…
Цви и Мирьям удивленно уставились на незнакомца.
— Это капитан полиции Шамир, — излишне церемонно представил его дедушка. — Мы попросили его приехать. С этой картиной связана целая история. Полиция проводит расследование, и мы, разумеется, хотим ей помочь… — и он многозначительно посмотрел на Шамира. — Так что, пожалуйста, Мирьям, продолжай.
Но Мирьям, смущенная неожиданным появлением представителя закона, молчала.
Имеющий опыт поведения в подобных ситуациях, Шамир заговорил сам.
— Позвольте мне рассказать вам о новых обстоятельствах, выявленных в процессе следствия, — начал он официальным тоном. — Коллекционер, владеющий тремя остальными картинами, — это господин Шопенгеймер, проживающий в Швейцарии. Мы подозреваем, что речь идет не только о вполне объяснимом желании любого коллекционера быть обладателем всей серии. Похоже, мы имеем дело с психом, страдающим манией величия, который хочет сидеть в подвале своего замка и единолично любоваться сокровищами, принадлежащими только ему. Тип инфантильный, но властный.
— Шопенгеймер? — переспросила Мирьям с дрожью в голосе. — Вы сказали Шопенгеймер?
Шамир кивнул.
— Немец… — она побледнела. — Он тоже хочет ее спрятать. Его не коллекция интересует… Они всегда хотели спрятать эту гадину, эту детоубийцу.
— О ком ты говоришь? — дедушка рассерженно вскочил.
— О ней, — Мирьям указала на высокую девушку с ледяными глазами. — О Магде Фридляндер — и она замолчала. Мы тоже молчали. Казалось, что одно наше слово может погасить волну воспоминаний, вспыхнувших в ней с непонятной силой.
Дедушка положил руку ей на плечо, она вздрогнула, будто очнулась от страшного сна.
— Ты знаешь двух других девушек? — спросил дедушка.
— Конечно. Все знали. Цви тоже знает. Вот эта, — она указана на девушку справа, — это Клара.
— Наша Клара?! — дедушка был потрясен.
— Да. Она потом вышла замуж за Эрнста…
— Это мать Якоба, — прошептал мне дедушка.
— А это, — Мирьям прикоснулась кончиком ногтя к средней девушке, — это чудовище… — Она закрыла лицо руками. — Это Магда Фридляндер… Она дружила с Эстер — обе красавицы, обе непоседы… Через несколько лет Магда вышла замуж за Йозефа Геббельса…
— О-о-о, — простонал дедушка, побледнев.
— Какой такой Геббельс? — вскрикнул Шамир.
— Нацист проклятый! — выпалил Цви. — Ответственный за пропаганду у Гитлера.
— Нацист женился на еврейке?