- Это шарик, это овал, это маленький ромб, а этот, чуть побольше - картуш, или завиток. Мютано, а где крохотный стреловидный опал?
Мютано широко улыбнулся и достал из-за желтого кожаного манжета еще один опал, чернее остальных, в виде наконечника стрелы.
Астольфо легонько похлопал в ладоши, после чего стал радостно потирать руки.
- Итак, наше предположение оказалось верным. Для камня была выбрана форма оружия, хотя это всего лишь предрассудок, а не истинная наука.
- Не пони… - начал я.
- Тебе пора избавиться от своего шутовского одеяния, - перебил Астольфо, сорвал с меня цветастое тряпье и, смяв его, отбросил на пол из каменных плит.
- Ты будешь учиться усерднее, если перестанешь постоянно вспоминать о своем позоре. Давай-ка выпьем по кружке пива, чтобы смыть горечь объяснений.
Он легко спрыгнул на пол, поставил на стол три кружки и налил в них пенящегося пива из глиняного кувшина. Мы дружно подняли кружки и попробовали крепкого напитка. Да, такое пиво способно озарить радостью даже самые мрачные мгновения.
- Помнишь, как Кробиус, демонстрируя нам алмаз, рассказывал о графине?
- Да. Он превозносил ее великодушие, но жаловался на слабость разума, особенно ярко проявлявшуюся в последнее время.
- Прекрасно. И ты помнишь, каким термином он обозначил эту слабость разума?
- Он сказал, что в ней отсутствует надлежащий зов воли.
- Вот именно. Зов воли. Скажи, в своих усердных изучениях деяний магов и старинных саг ты никогда не встречал столь странных слов?
Что-то зашевелилось в глубине моего сознания, как мышь в углу ларя с зерном.
- Это то ли школа, то ли кружок философов, сформулировавших некие правила о природе власти. О том, кому позволено править, каким образом должен осуществляться выбор наследника князей, графов и других аристократов, и…
Пыльная, изъеденная червями рукопись внезапно стала рассыпаться в моей памяти.
- Возможно, ты лучше вспомнишь, если я скажу, что недоброжелатели именовали это сборище мыслителей «Членистоголовыми» или «Членовластами».
- «Маскулинисты»
- Теперь ты все понял, - кивнул Астольфо. - Последователи этого учения считают, что женщина недостойна иметь власть над другими людьми, если не считать ее детей, животных и служанок.
- Так, значит, если Кробиус тоже мыслит так…
- Он вполне может желать свергнуть любую имеющую власть даму. Но какой женщине, какому образцу женского разума он не доверяет, боится и, возможно, завидует больше всего?
- Женщине с тремя тенями. Трижды благословенной, втройне могущественной женщине, ребенку, красавице и старухе в одном лице.
Мысль об этом разожгла во мне такой энтузиазм, что я осушил кружку и протянул ее Астольфо.
Но тот не спешил вновь наполнить сосуд.
- Мы еще не дошли до конца головоломки, так что лучше сохранять ясность мысли.
- О, нет, вы должны мне не только вторую, но еще много-много кружек за все издевательства, которым подвергли меня во дворце.
Он ухмыльнулся, и Мютано вновь наполнил мою кружку.
- Но я не могу взять в толк, каким образом Мютано, украв этот маленький стреловидный опал, сможет разрушить замыслы Кроби-уса?
- Он ничего не крал. Он поменял, - пояснил Астольфо. - Ты изучал труды о драгоценных камнях. Читал, как драгоценности, а особенно алмазы, слишком долго находящиеся во владении одного человека, становятся частью души своего хозяина.
- Да. Я напоминал вам легенду об Эрминии, камень которой рассыпался с ее смертью. Но вы от меня отмахнулись.
- История слишком истрепалась от долгого употребления, хотя я не оспариваю ее правдивости. Но ты должен был читать о том, что природу камня можно изменить, если держать рядом с ним другой, и что черный опал, как правило, оказывает на камень разлагающее влияние и ухудшает его качества.
- В «Учении о камнях и душе» Максилиуса существует пространное объяснение…
- Да, а также у Бертралиуса, Ронио, Милитидеса и многих других. Кробиус положил рядом с алмазом графини губительный опал, зная, что она хранит шкатулку у себя в спальне. Понемногу опал, служивший проводником, перетянул одну часть ее тройственного духа в алмаз. Рано или поздно за первой частью последовали бы еще две, и алмаз приобрел бы сначала серый, а потом густо-черный цвет. Сама графиня превратится в куклу, пустую оболочку, без памяти, без искры божьей, без разума, а тело ее будет постепенно таять, как снежный сугроб, исчезающий в первых лучах весеннего солнца.
- И тут Кробиус захватит ее поместье.
- Не сумеет: в нем нет ни капли крови графского рода. Люди графини не потерпят узурпатора. А вот ее третий муж, граф, с которым Кробиус вступил в тайный союз, немедленно вернется из изгнания, объявит своим долгом необходимость заботиться о больной жене, и власть законным порядком перейдет к нему.
- Значит, алмаз, найденный в морском сундучке, наследство ее второго мужа, не принес счастья, как надеялась графиня.
- Никакого наследства не было. Кробиус или его сообщник спрятали алмаз в сундучке.
- Но почему Мютано принес не один, а пять черных опалов?
- Мы не знали, какую форму камня выбрал Кробиус, чтобы подложить в шкатулку с алмазом, так что пришлось действовать наугад, выбрав самые традиционные формы. Фортуна оказалась на нашей стороне.
- Но теперь Кробиус увидит, что камень пропал, сразу вспомнит мою дурацкую попытку ограбления, всю ребяческую комедию со стражей и поймет, что вы…
- Ничего он не обнаружит, поскольку Мютано подменил опал безвредным кусочком обсидиана такой же формы и подложил в шкатулку. А обсидиан не обладает оккультными силами, и со временем душа графини ускользнет из алмазной тюрьмы и снова станет свободной и цельной.
- Но он заметит перемены, осознает, что графиня бодра и рассудительна, как прежде, и тогда…