Реун осмыслил мои слова и попытался снова сцапать, а я — этого избежать, причём весьма неудачно, запутавшись в собственных ногах и повалившись на пол.
— Мелкий, ты чего? — опешил рыжий.
Идиотское падение не обошлось без последствий. Лодыжку, которую я потянула три недели назад при частичном выпадении из окна, прошило острой болью.
— Вставай, давай, — парень хотел помочь подняться, но я отмахнулась и сделала это сама, старательно не нагружая пострадавшую ногу.
— Ты выяснил всё, что хотел? — сердито пробурчала из-под чёлки.
— То, что ты придурок, я понял сразу, но, чтобы настолько… — он явно на меня обиделся. Было бы за что.
Я продолжала стоять на месте, не желая, чтобы Реун узнал о травме. А он чего-то ждал, пристально меня разглядывая.
— Ты очень странный. Какой-то неправильный.
— Ты тоже, — не осталась я в долгу. — Постоянно вертишься рядом, пристаёшь, будто…
Рыжий понял намёк и ожидаемо взъярился:
— Заткнись! Я просто заботился о тебе как о младшем.
Я поморщилась, поджимая пострадавшую конечность: так себе забота. В то же время почувствовала угрызения совести из-за обмана, в котором вынужденно приходится существовать, всё больше затягивая туда тех, кто со мной тесно контактирует.
Реун ещё немного постоял рядом, махнул рукой и пошёл прочь. Я со стоном боли, как физической, так и душевной, ввалилась комнату, очень рассчитывая, что завтра мне дадут выходной.
Однако надежды оказались напрасными, моё личное шоу при помощи мази и эластичного бинта продолжилось в режиме нон-стоп.
На следующий день нам раздали одинаковую, похожую на школьную форму одежду: серые брюки, тёмно-синие пиджаки, белые рубашки и полосатые галстуки в нескольких вариациях: классические, бабочки, ленты — и посадили перед большим экраном смотреть первый эпизод шоу. Моему взаимодействию с Реуном уделили довольно много экранного времени вместо обещанного «мельком». На нас с Рыжиком начали оглядываться остальные участники. Одни подшучивали, другие недоумевали, третьи завидовали. Я попыталась затеряться за чужими спинами, но ближайшие соседи тоже не давали покоя.
— Здорово смотришься на экране, — похвалил сидевший слева. — Такой забавный. Ты точно понравишься зрителям.
Я поморщилась и вдруг поймала на себе прицельный взгляд Реуна, который мне совершенно не понравился.
После «киношки» отправились в общий зал для тренировок, где между группами устроили соревнования за выбор песни для первого выступления на сцене перед зрителями. Оттуда по студиям — репетировать заглавный танец, где я призналась Ёндэ, которого мы единогласно выбрали лидером нашей команды, что немного не в форме. Он лишь равнодушно пожал плечами, зато к тренировкам не принуждал, и я преспокойно отсиделась в углу. К сожалению, это тоже попало на камеру. Моё чудаковатое поведение всё больше и больше привлекало внимание телезрителей, уж слишком оно расходилось с образом старательного новичка, который самоотверженно транслировали остальные участники.
Однако во время записи заглавного танца халтурить мне не позволили и несколько раз на камеру и без отчитали за лень и нерадивость. О том, что не в форме, даже слушать не стали. Спасало лишь то, что я танцевала на заднем плане, большей частью прячась за спинами остальных. Когда издевательство закончилось, я не то, чтобы плясать, стоять не могла. Ко мне подбежали некоторые из бывших одногруппников с расспросами, что случилось, а потом ураганным вихрем налетел Реун, подхватил, перекинул через плечо и понёс к выходу из съёмочного павильона, по дороге громко ругаясь:
— Придурок! Ты почему не сказал, что у тебя травма⁈
— Я сказал.
— Сейчас? Во время съёмок⁈ Надо было раньше!
— Куда ты меня тащишь?
— К врачу!
— Я уже был там. Мне поставили обезболивающее и наложили тугую повязку. Сказали, перетерпеть день, завтра дадут выходной. Пусти! Больно!
— В смысле? Тебе же ходить больно? — опешил парень.
— Мне живот больно, — простонала я, ёрзая туда-сюда на жёстком плече непрошенного носильщика.
Он наконец-то соизволил меня поставить, и неожиданно опустился на корточки:
— Покажи.
— Зачем? — я инстинктивно поджала больную ногу и едва не упала, пришлось хвататься за Рыжика. Тот всё равно бесцеремонно сцапал мою лодыжку и довольно профессионально ощупал.