При других обстоятельствах я не упустил бы возможности завязать беседу с хорошенькой попутчицей, но теперь, после этих недовольных воплей…
Я злился на неотесанных людишек, а на самом деле злился на себя: идея ехать дилижансом принадлежала мне. Унго предлагал подождать день-два, все обдумать и нанять экипаж до Алвердо. Так нет же! Я хотел отправиться немедля. Послал его на станцию, узнал расписание, подсчитал, что так доберемся и быстрее, и дешевле. Будто бы деньги были проблемой! Обрек товарища трястись на козлах, а сам теперь вынужден любоваться на старую корову и вдыхать аромат фиалок, пота и бренди.
— Многобожцы, демонопоклонники, — пробормотал себе под нос крысеныш. — Тьмы порождения. Лица их черны, как и души, — так Создатель метит врагов человеческих.
Не знаю, что спасло его от удара по бледной вытянутой физиономии. Я уже сжал кулак, но сдержался. Вместо этого громко спросил:
— Откуда, интересно, у вас подобные сведения, милейший?
Я ожидал, что он не осмелится продолжить разговор, но человечишка встрепенулся.
— Книги священные о том ведают! — выдал он с пафосом.
Я расслабленно откинулся на спинку: делать мне больше нечего, как связываться с религиозным фанатиком. Но от ответа не удержался:
— Не помню, чтобы в Великой Книге упоминалось о темной сущности тайлубийцев.
Крысеныш из бледного сделался багровым.
— Неучи ныне поучают! Невежды, зримого не зрящие! В древние времена Великая Книга писалась святыми людьми. В древние! Откуда было знать тогда про отродье темнолицее, когда острова южные только двести лет как известны просвещенному миру?
— Вообще-то уже двести пятьдесят, — поправил я, начиная забавляться этим разговором. — Но не в этом дело. Текст Великой Книги, как всем известно, внушил писцам сам Создатель. Так неужели Творец наш во всезнании своем и всемогуществе не смог бы предусмотреть такой вещи, как открытие южных земель и встречу с темнокожим народом? Вы уж думайте, милейший, на кого напраслину возводите.
Человечишка нервно заерзал, воздел очи горе и забормотал какую-то молитву.
— Святотатцы всюду, Создателя поносящие, — пожаловался он кому-то, сидящему на крыше дилижанса. — Тексты святые коверкают, истину с грязью мешают.
— Вот и я о том же, — усмехнулся я.
— Читаете, да не понимаете, — не унимался крысеныш. — Слова видите, а суть их мимо сердец ваших проходит.
— А мне кажется, дэй верно объясняет, — несмело подало голос юное рыжеволосое создание. Я и не заметил, что обе дамы с интересом прислушиваются к нашей перепалке. — Создатель всех своих детей любит одинаково, независимо от цвета кожи.
— О-о-о! — скорбно взвыл горе-проповедник. — Всяк ныне горазд толковать замыслы Создателя! И женщина, вместилище пороков, осмеливается говорить, словно не велел Творец ей молчаливо внимать беседам мужей!
Кто-то явно переусердствовал с чтением древних писаний — таких высокопарных речей и от священнослужителей не услышишь.
— Женщинам непозволительно лишь проповедовать в храмах, — обиделась девушка. — Плохо вы читали святые книги.
— И правда, милейший, где вы изучали богословие? — поинтересовался я. — В столичном университете вам в голову вряд ли вбили бы столько дури.
— Можно подумать, сами вы там учились, — оставив церковный слог, буркнул человечишка.
— Целых три года, — похвастал я, радуясь, что образование в кои-то веки пригодилось. — И богословие у нас по вторникам читал отец-предстоятель Винольского собора.
— Так вы теолог? — оживился крысеныш.
— Я изучал право, но богословие…
— Право? — скривился он. — Теперь понятно.
— И что же вам понятно? — сурово спросил я, услышав в его голосе злобное пренебрежение.
— Юристы все — приспешники Тьмы! — ляпнул он и тут же испуганно сжался.