«Вся эта медитация – лишь игра воображения!» – слышала я громкий и настойчивый голос, звучащий в моей голове. Конечно, он хорошо устроился! Ведь я ужасно злилась, что не могу вернуть то магическое ощущение, к которому уже так привыкла. Как будто я вовсе не хозяйка своим переживаниям. Меня обманули! Я чувствовала себя так, словно у меня что-то отобрали без разрешения. Как будто Ошо стал наделять магией кого-то другого. Естественно, я не собиралась просить чьей-нибудь помощи. Я хотела умереть.
Я решила отправиться в горы и сидеть там до тех пор, пока не придет смерть. Пуна располагается на плато и со всех сторон окружена горами. Они видны отовсюду. Летними вечерами я часто любовалась их темными силуэтами на фоне розовых облаков.
Итак, я отправилась в путь, к черным горам. Я шла почти целый час и зашла в тупик. Вернувшись назад, в ашрам, я пошла другой дорогой. На этот раз я уткнулась в ворота какой-то фабрики!
Почти уже отчаявшись, я начала все сначала. Я дошла до огромной груды скал, за которой были дикие заросли джунглей, а в отдалении виднелись огни какой-то деревни. И только за ней были горы.
Я вспомнила, как Ошо рассказывал нам суфийскую притчу о том, что мастер забирает у ученика все. У меня Он забрал даже самоубийство. Я ужасно разозлилась.
Стоя в темноте, не зная, куда идти и что делать, я поняла всю абсурдность своей затеи и рассмеялась. «Драма всей мой жизни» закончилась нелепо и смешно. Осталось только одно – пойти домой и лечь спать.
Я представила себе, что снимаю с себя ум, как шляпу, и оставляю ее здесь на камнях. Я решила, что каждый раз, когда меня будут посещать какие-нибудь неудачные мысли, я буду приходить на это место и выбрасывать их, как старый головной убор. Всю дорогу назад я шла, пританцовывая, иногда останавливалась, чтобы покачаться на ветвях банановых деревьев.
В течение двух лет каждый вечер я ходила на даршаны. Позже я услышала слова Ошо:
«Раньше я дотрагивался до третьего глаза тех, кто приходил на даршан, но потом перестал это делать, поскольку понял, что стимулирование третьего глаза извне хорошо, только если человек продолжает медитировать. Тогда внешний опыт со временем перерастает в опыт внутренний. Но человеческая глупость такова, что, когда я стимулирую работу вашего третьего глаза, вы перестаете медитировать. Вы лишь хотите, чтобы я давал вам больше энергии, и настаиваете на энергетических встречах со мной, потому что сами ничего не делаете.
К тому же я осознал, что разным людям нужно разное количество внешней энергии. Довольно трудно решить точно, кому сколько нужно. Иногда человек впадает в кому от слишком сильного шока, когда энергии чересчур много. А иногда попадаются настолько замедленные люди, что их вообще ничего не берет» («Мятежник», 1987).
Мои чувства к Татхагату все еще были свежими и волнующими. А потом и Риши на несколько недель вернулся в мою жизнь, и некоторое время меня переполняло счастье оттого, что я любила сразу двоих мужчин. Однажды, в то время суток, которое на Востоке зовется «сандхья», когда день клонится к вечеру, я стояла на крыше своего дома и смотрела на пролетающих мимо журавлей на фоне заходящего солнца. Неожиданно меня охватила тоска. У меня было все, о чем можно только мечтать, но внутри меня снедала печаль. «Нет, – подумала я, – это не все, есть что-то еще, что-то гораздо большее».
К тому времени мы с Татхагатом поняли, что не можем дать друг другу того, чего нам так не хватает. Тогда я еще не понимала, что другой человек в принципе не способен мне это дать, ведь мне недоставало самой себя, не хватало знания себя. Ничто другое не могло принести мне истинного удовлетворения. Чем больше времени мы проводили вместе, тем больше я от него требовала и тем сильнее ревновала каждый раз, когда он смотрел на других женщин. Я надеялась, что отношения с Татхагатом помогут мне преодолеть ревность, но лишь все больше и больше увязала в собственных противоречиях. В моей голове постоянно проигрывалась одна и та же пластинка, и это доставляло мне огромные мучения.
Я написала Ошо о своих попытках разделаться с ревностью и о том, что чувствовала себя очень несчастной. Ошо ответил: «Ты не сможешь превзойти ревность. Оставь его и живи одна». На этом мой роман закончился, и я снова стала сидеть ночами на крыше, «медитируя». Но, по большому счету, я не могла медитировать. Я ждала сатори. Я будто видела надпись бегущей строкой: «Я бросила мужчину, ну и где обещанная награда? Где блаженство?»
Через неделю Вивек принесла мне от Ошо сообщение: «Я видел твое лицо сегодня на дискурсе. Ты очень расстроена. Возвращайся к своему любимому». И я вернулась, но теперь я была уже более осознанна. К чему же я на самом деле вернулась?