Но едва Клавэйн переступил порог, его поразила внезапная мысль. Он снова увидел тело Сеттерхольма на дне расщелины и пальцы, указывающие на буквы: «ИВГ».
«Искусственно возбужденный гаметогенез».
А если предположить, что Сеттерхольм пытался написать «ИВЕРСОН», но умер, не закончив слово? Если Сеттерхольма убили – столкнули в пропасть, – то, возможно, он пытался сообщить имя убийцы. Клавэйн представил, как бедняга страдал от боли в переломанных ногах, ясно понимая, что ему суждено погибнуть в холоде и одиночестве, и заставляя себя писать…
Но зачем климатологу понадобилось убивать Сеттерхольма? Увлечение червями было труднообъяснимым, но совершенно безвредным. Собранные Клавэйном сведения характеризовали Сеттерхольма как убежденного отшельника, из тех людей, кто может вызывать у коллег жалость или равнодушие, но никак не ненависть. К тому же все и так умирали – на этом фоне убийство выглядело нелепым.
Может быть, Клавэйн просто придает слишком много значения этим черточкам, нацарапанным на льду умирающим человеком?
Выбросив подозрения из головы, до поры до времени, Клавэйн зашел в комнату Иверсона. Она была обустроена в спартанском, но умиротворяющем стиле, с маленьким голографическим окном на одной из белых стен. Об этом позаботился сам Клавэйн. Если бы он доверил это дело сочленителям, заполнившим главную базу американо своими герметичными помещениями, комната Иверсона была бы похожа на мрачный серый куб. Для сочленителей большее и не нужно – они передвигались в слоях информационного поля, окутывавших реальность подобно кокону. Но хотя голова Иверсона была теперь напичкана их машинами, те лишь поддерживали нормальный ход его мыслей, усиливая слабые синапсические сигналы и компенсируя плохую устойчивость нейромедиаторов.
Поэтому Клавэйн настоял на том, чтобы несколько оживить комнату; простыни и подушка Иверсона были такими же белыми, как и стены, так что его голова плыла в море белизны. Иверсону постригли волосы, но Клавэйн позаботился о том, чтобы бороду лишь подровняли.
– Эндрю? – сказал Клавэйн. – Мне передали, что вы очнулись. Меня зовут Невил. Как вы себя чувствуете?
Прежде чем ответить, Иверсон облизал губы:
– Думаю, лучше, чем можно было ожидать.
– Ух! – просиял Клавэйн, чувствуя, что с его плеч свалилась огромная тяжесть. – Значит, у вас сохранились какие-нибудь воспоминания о том, что с вами произошло?
– Я ведь умер, да? Накачал себя до отказа антифризом и понадеялся на удачу. Все получилось или мне просто снится какой-то хитровыделанный сон, пока мой мозг окончательно не умрет?
– Чертовски удачно получилось. Это был очень хитровыделанный трюк, но… – Клавэйн замолчал, усомнившись в том, что правильно использует речевые обороты Иверсона столетней давности. – Вы пошли на немалый риск, но вам будет приятно услышать, что все получилось.
Иверсон вытащил руку из-под простыни и поднес к глазам, изучая рисунок вен на тыльной стороне кисти.
– Это ведь то же самое тело, в котором я отключился? Вы не засунули меня в нутро какого-нибудь робота, не клонировали, не подсоединили отделенный мозг к генератору виртуальной реальности?
– Ничего похожего. Просто прочистили поврежденные клетки, кое-где кое-что исправили и… мм… подтолкнули вас обратно к миру живых.
Иверсон кивнул, но Клавэйн мог бы поклясться, что так до конца и не убедил его. Что и не удивительно, ведь Клавэйн немного солгал.
– И долго я пробыл в отключке?
– Около ста лет, Эндрю. Наша экспедиция прилетела на космическом корабле с вашей родины.
Иверсон опять кивнул с таким видом, словно это была малозначащая деталь.
– Значит, мы сейчас на корабле?
– Нет… Мы все еще на планете. Корабль остался на орбите.
– А что с остальными?
Не было смысла подслащивать пилюлю.
– Мертвы. Насколько мы смогли выяснить. Но вы должны были знать, что так и случится.
– Да, но я не был уверен до самого конца.
– Так что же все-таки произошло? Как вы избежали заражения, или что это было на самом деле?
– Чистое везение.
Иверсон попросил пить, и Клавэйн принес ему стакан воды, а кресло тем временем само пододвинулось к кровати.
– Я что-то не заметил особых признаков везения, – сказал Клавэйн.
– Нет, это было ужасно. Просто я оказался счастливчиком, вот и все. Я не знаю, много ли вам известно. Под конец нам пришлось эвакуировать отдаленные базы, когда мы уже не могли поддерживать работу реакторов, кроме главного. – Иверсон сделал глоток из стакана. – Если бы у нас остались те машины, что присматривали за нами…
Клавэйн наклонился к кровати: