Кончиком волшебной палочки Эрминия коснулась нарисованной двери, и та открылась. За ней обнаружилась заколдованная комната. Брозиус, Лейла и бабушка вошли в ледяной сталактит и оказались в просторной гостиной.
— Скорее! — поторопила бабушка, запирая дверь на два оборота.
Обои были того же цвета, что и подкладка её брюк, как будто всё это пространство действительно материализовалось из ткани, из которой были сшиты её карманы. Стены были скреплены между собой при помощи швейных ниток, дверь представляла собой застёжку-«молнию», а ручка на ней была сделана из кнопки. Посреди комнаты высились три корзины, набитые припасами: Джойс уменьшила их и отдала бабушке, а та просто положила маленькие корзиночки в карман.
— Да здравствует бабушка Эрминия!!! — обрадовался Брозиус, который не видел такого изобилия еды два с лишним месяца.
Он сунул голову в корзину и принялся поглощать всё подряд.
Бабушка, напротив, даже не взглянула на съестное.
Сейчас пища волновала её меньше всего.
— Теперь рассказывай, где моя дочь.
— Она в вофтофной бафне! — ответил Брозиус, пережёвывая кусок омлета. — В другой, чафти фамка.
Бабушка и внучка обменялись тревожными взглядами.
— За какое время туда можно долететь на метле? — спросила Лейла.
— Часов за пять, не меньше: когда летишь в ту сторону, дует очень сильный встречный ветер, — объяснил лебедь, начиная очищать от кожуры банан.
Лейла пригорюнилась:
— Мы не можем оставить остальных сестёр так надолго. Им одним с Белоснежной колдуньей и её коварными ловушками не справиться!
Бабушка была согласна. Она приложила шпильку к крылу Брозиуса и сказала следующее:
— Ты птица и лучше всего на свете умеешь летать. Рядом с тобой находятся две дамы, которым нужен транспорт. Ты ведь не оставишь их в беде, верно?
Брозиус вздрогнул и проглотил банан целиком. Затем оглядел бабушкину внушительную фигуру и покачал головой:
— Не получится. Вы слишком тяжёлые.
— Грубиян и невежда! — возмутилась бабушка.
— Невежество тут ни при чём, дело в физике: ты когда-нибудь слышала такое понятие — падение весомых тел? — защищался Брозиус, вовремя припомнив уроки в Воздушной академии.
— Да, и что с того? — недоуменно спросила Эрминия.
— Скажем так: ты, бабушка, очень весомая.
Лейла не удержалась от хохота: лебедь был действительно смешной. Даже бабушке не удалось сохранить на лице серьёзное выражение.
— Ну хорошо, ты прав, — усмехнулась Эрминия. — Но это дело поправимое…
Из кончика её волшебной палочки вылетела молния и направилась прямо на лебедя.
— Эффект объёма! — провозгласила ведьма.
Оперение птицы стало раздуваться, точно волосы под струёй горячего воздуха. Брозиус увидел, как его тело вдруг выросло вширь и ввысь, лапы удлинились, а шея потянулась к потолку.
— Что-то мне это напоминает… — изумлённо прокомментировала Лейла.
— Эй, бабушка, ты чего?! Что это за колдовство такое? — испугался лебедь, поворачиваясь к Эрминии.
Его крылья уже успели удлиниться метров на десять, так что когда кадет попытался пошевелить ими, то упёрся в стену комнаты, и та продырявилась. Брозиус стал большим, как динозавр.
— Ну и кто из нас теперь весомый, мой дружочек?! — подначила Эрминия.
Но не успел Брозиус найти достойный ответ, как завидел блестящий адский рой. Алмазные стрекозы! Крылья-лезвия, выставленные в стороны, вот-вот должны были вонзиться в беглецов. И вдруг произошло нечто необычайное…
— Кыш, кыш! — воскликнул Брозиус, точно отгоняя назойливого комара.
Но теперь его клюв был величиной с драконью пасть, и из него раздался голос такой глубокий и оглушительный, что задрожал весь павильон.
Звуковая волна опрокинула стрекоз, словно мощное цунами, и они, обезумев от неожиданности, начали бросаться из стороны в сторону, летать зигзагами, сшибаться друг с другом, отлетать рикошетом от сталактитов и сталагмитов, звеня, точно миллион сошедших с ума колокольчиков.
Брозиус не мог поверить ни глазам, ни ушам. Он только что разбил целое войско проклятой Белоснежной колдуньи, и чем? Одной лишь силой своего голоса!
— Ура! Ура бабушке!!! — закричал он, счастливый, как птенчик. Затем положил одно крыло на пол и торжественно обратился к двум ведьмам: — Добро пожаловать на борт, милые дамы! Готовность к отлёту — четыре секунды.