Правда, имелся у них один постоянный повод для стычек. Повод назывался «Кулек и Повар».
Под этими живописными кличками скрывались два Яшиных приятеля: Данила Кульков и Коля Порошин. Оба – источник непрекращающейся головной боли для Мони Вермана.
Данька Кульков получил свое прозвище вовсе не из-за фамилии. У мелкого, тощего парнишки вечно были полны карманы семечек. В свободную минуту Данька основательно усаживался на корточки, вытаскивал пригоршню и поклевывал, лихо сплевывая шкурки. Чисто голенастый воробей, поглядывающий на свою стаю орлом.
Как-то раз эту картину увидела, возвращаясь из школы, учительница русского языка и литературы.
– Фу! – осуждающе сказала она.
– До чего же бескультурно! У вас даже руки черные от этой гадости. Заплевали все вокруг! А ведь вы умные, воспитанные мальчики!
«Умные, воспитанные мальчики» глумливо заржали. Все, кроме Даньки. Он цыкнул на остальных и заверил, что такое больше не повторится.
Через несколько дней учительница вновь обнаружила Данилу, сидящего в любимой позе возле школьного забора.
– Кульков! – трагически воскликнула она.
– Как же так?!
– Спокойно, Верыгнатьевна, – веско сказал Данька. Распрямился, предъявил оторопевшей учительнице газетный кулек и лихо сплюнул туда шелуху.
– Во! Все культурно, как в музэе!
И с тех пор всегда таскал с собой сложенную газету, из которой мастерски крутил кулечки. С того же дня прозвище «Кулек» прицепилось к нему крепко-накрепко, как застрявшая в зубах шелуха.
Его закадычный приятель, Коля-Повар, заработал свое прозвище раньше. Коля Порошин был здоровенным увальнем с огромными руками-лопатами и круглой, как колобок, головой. Он производил впечатление глуповатого безобидного парня. Но дразнить его опасались: Коля тут же выходил из себя и молотил тяжеленными кулаками, как взбесившаяся мельница, не разбирая, куда попадет. За пару драк его чуть не исключили из школы, но отстояла мать – такая же большая, похожая на гренадера женщина. Щуплого Кулька Порошин слушался беспрекословно, признавая за товарищем ум и находчивость.
Однажды у мальчишек отменили урок труда, и пятнадцать оболтусов согнали в класс к девочкам. Девочки в передниках учились варить суп.
Неожиданно для всех Порошин присоединился к ним. На него с хихиканьем нацепили передник, и Коля увлеченно взялся за поварешку. Десять минут он помешивал борщ, стоя спиной к классу и игнорируя шуточки. Когда же пришла пора дегустировать готовое блюдо, оказалось, что дегустировать почти нечего: Порошин незаметно выхлебал всю кастрюлю.
– Ну ты… повар! – заявила ему разгневанная учительница.
– Иди отсюда! Безобразие!
Так Коля Порошин стал Поваром.
Два товарища были знакомы с Яшкой еще со школьных лет. Как могли сойтись два подростка из неблагополучных семей и рафинированный еврейский мальчик, увлекающийся химией, никто не мог объяснить. Но в свободное от Яшкиных опытов время они вместе шатались по дворам, к ужасу и возмущению Яшиной мамы.
Через несколько лет пути их разошлись: Яша, окончив институт, уехал в Китай, а Кулек и Повар то болтались без дела, то находили какие-то сомнительные занятия. Когда племянник Вермана вернулся в Москву, оба приободрились: свои люди да на теплом местечке в ювелирном салоне! Яша поможет им устроиться! Они тоже могут торговать этими… как их…. брюликами.
К их великому огорчению, Моня Верман так не считал. Моня Верман синел как удавленник, когда на пороге появлялись две знакомые фигуры. Он запретил им приходить, но это не помогло: Данька с Поваром поджидали Яшу на заднем дворе, потягивая пиво, грызя семечки и смачно сплевывая их в газетный кулек.
– Как ты можешь с ними общаться?! – кричал Моня на племянника.
– Что у вас общего, я имею спросить?! Они поведут тебя плохой дорогой, Яков!
– Дядя, не мельтешите! – просил Яша.
– Какой дорогой, когда они смирно сидят в глубокой заднице?
– И ты обязательно хочешь сесть с ними рядом?!
– Я просто хочу попить с ними пива! Имею право?
Эти споры повторялись регулярно, но ничего не менялось: Кулек с Поваром невозмутимо пили пиво, Яша ожесточенно сражался с дядей за право составить им компанию, а Моня кипел и булькал, как камчатский гейзер, но поделать ничего не мог.
Майя села за свой стол, разложила срочные заказы, поглядывая в салон. В их с Семой каморке одна стена и дверь были стеклянные. Моня Верман утверждал, что клиентам нравится смотреть на работу ювелиров. А Майя любила исподтишка наблюдать за посетителями салона «Афродита».
Это место было хорошо известно в Москве. Владел им предприниматель Аман Купцов, хозяин сети недорогих ювелирных магазинов. Но «Афродита» стояла особняком среди них.