Хирурги враз оживленно задвигались, вспомнив, что и вправду пришли сюда не заезжих поэтов рассматривать. Мужчины потянулись к водке, коньяку, а Катерине по её просьбе налили шампанское. Хотя, если честно, она с большим удовольствием выпила бы водки. Увы, как любил повторять её преподаватель французского, ноблес оближ! Это она усвоила: женщины должны казаться слабыми и нежными, такими, какими хотят их видеть мужчины, и им всё равно, родилась она в аристократической семье или в селе, где о шампанском и слыхать не слыхивали, а лучшим напитком была добрая горилка. Но не государственная, а своя, секреты перегонки которой передавались из поколения в поколение. Лучшая горилка была прозрачной и, подожженная, горела синим пламенем, а отдавала сивухой лишь самую малость. А были специалисты, что и вовсе от неизбежного запаха самогона умели избавляться, только процесс этот был не в пример длительнее обычного и им редко пользовались…
– За прекрасную даму мужчины пьют стоя! – провозгласил между тем Петруша.
Мужчины поднялись и потянулись рюмками к Катиному бокалу. Выпили, и какой-то момент за столом раздавалось лишь позвякивание ложек, которыми все перекладывали закуски с общих блюд в свои тарелки.
Вдруг за соседним столиком какой-то мужчина резко поднялся, едва не опрокинув стул, и, бормоча извинения, приблизился к ним.
– Прошу прощения, господа! – он остановился рядом, не сводя глаз с одного из врачей. – Фирсов, чертушка, неужели ты меня не узнаешь?!
– Ник-Ник, вот уж не ожидал! Я думал, ты сгинул где-то в западных палестинах!
Хирург Фирсов, скромный человек сорока с лишним лет, казался в их компании самым тихим и малоразговорчивым. Но его кажущаяся неприметность только и была кажущейся. О нём всегда вспоминали, когда заходил в тупик спор или надо было решить какой-нибудь принципиальный вопрос…
– Извините, господа, я ненадолго, – извинился он, отходя с незнакомцем к его столику.
Из-за длинного стола поодаль, за которым пировал с компанией Сергей Есенин, выскочил какой-то мужчина и стал, нелепо вихляясь, скакать вокруг своей партнёрши.
– Что это он танцует? – шепотом спросила у Петруши Катерина.
– Шимми, – улыбнулся тот. – Вернее, он думает, что танцует шимми – это сейчас очень модно!
– Сергей не может, чтобы вокруг себя паноптикум не собрать! Поглядите, сколько у него прихлебателей – все они слова доброго не стоят! – вмешался в разговор Верещагин.
– Наверное, вы очень не любите этого Есенина? – осторожно поинтересовалась Катерина.
Верещагин грустно усмехнулся.
– Скорее, я его очень люблю и жалею. Мы ведь с ним из одних краев. Одиннадцать лет назад, когда он в валенках приехал Москву покорять, неделю у меня жил. Поэты московские – народ не слишком добрый – поиздевались над ним вволю, вот он и мстит им, всё забыть не может…
– И вы к нему не подойдёте?
– Не подойду! – отрезал Верещагин. – Он, конечно, мне обрадуется, но рядом, видите, его Айседора манерничает. Может, танцовщица она и великая, а как жена для него – курьёз один! Женщина на семнадцать лет старше – это только для женского романа интересно…
Между тем к столику вернулся Фирсов всё с тем же незнакомцем. Встреча с другом, несомненно, его обрадовала, и ему не терпелось поделиться этим со спутниками.
– Позвольте, господа, представить вам коллегу из Швейцарии, моего друга. Он заведует хирургической клиникой. Приехал, как и мы, на симпозиум, и тоже хочет познакомиться с нашей очаровательной Катериной Остаповной.
– Николай Николаевич Астахов!
Гость склонился над рукой Катерины, поцеловал, и, выпрямляясь, скользнул взглядом по её декольте. Вдруг он на глазах побледнел, и его лоб покрыли капли пота. Катерина проследила за взглядом мужчины. Николай Николаевич, не отрываясь, глядел на её крестик…
Глава четвёртая
Фёдор Головин был настолько ошеломлён рассказом Яна, что минуты две молчал и только потом, придя в себя, спросил:
– А ты ничего не приукрасил?
– Нужно ли мне что-то приукрашивать, когда на подробности времени не остаётся?
– Ну а дальше? Что с тобой было потом, когда ты приехал в Москву?
– Слава Богу, ничего. Поступил в институт, учился… И уже, грешным делом, думал, что все мои приключения на этом кончились. Не тут-то было! Стоило мне сунуться на Лубянку, как всё началось сначала!
– Это когда твою Светлану арестовали?
– Я же говорил, не моя она… Но пошёл туда я ради неё и сам влип… Ты даже не представляешь, кто оказался её следователем!