Чтобы он совершил ошибку.
Турецкий настойчиво намекал ему на причастность ко всем этим событиям Тренина.
Но Тренин партнер, многолетний партнер, на пару с которым они раскрутили этот, бизнес, принесший им многие миллионы.
А Турецкий противник. Хитрый и умный противник, преследующий всего лишь одну цель. И цель эта заключается в том, чтобы посадить его, Бориса Кантора, в тюрьму. Посадить и отнять все, ради чего он надрывается вот уже более десяти лет.
Почему в таком случае надо верить Турецкому?
Он вовсе не сторонний наблюдатель, каким пытался представить себя во время их беседы в прокуратуре. Он враг. Враг, заинтересованный в его поражении.
На какие-то несколько секунд Борис вспомнил их последний разговор с Татьяной. Когда она предлагала ему бросить все и уехать. Может, она права? Может быть, он не почувствовал того момента, когда наступает конец и пора уходить? Ведь он всегда знал, что этот момент наступит. Этот момент всегда наступает. Ведь он и сам многие годы готовил себя к такому финалу. Может быть, он действительно зарвался?
По его подсчетам, «Самоцветы» могли еще исправно функционировать года три-четыре. А после этого не мешало бы потихоньку исчезнуть. Что там называла Татьяна? Доминиканская Республика? Это где-то в Америке. На Гаити. А что? Хороший вариант. Начать практиковать вудуизм. Нарожать детей. Детей… У них с Татьяной не могло быть детей…
Эта мысль сразу же отрезвила Бориса.
«Как в старом анекдоте, — подумал он. — Пять секунд летел, а сколько всякой херни в голову пришло!»
Какая, к черту, может быть Доминиканская Республика?
Нет, он никуда не поедет. Он останется здесь. По крайней мере, до тех пор, пока со всем не разберется. Со всем и со всеми. Жить, лежа в шезлонге со стаканом мартини в руке, — это не для него. Сейчас он должен думать о другом.
О встрече с Трениным.
О том, как обеспечить безопасность новой партии камней.
О том, как обеспечить собственную безопасность.
Встреча партнеров состоялась в главном московском офисе и происходила на повышенных тонах. Поначалу Яков Севастьянович держался спокойно, но уже через полчаса не выдержал, и оба партнера принялись крыть друг друга самыми последними словами.
Еще через пятнадцать минут успокоились.
— Нам обоим надо разобраться в том, что происходит, — сказал Яков Севастьянович. — Ты у нас тут не один такой правдоискатель. Думаешь, меня это не волнует?
— Хорошо, давай разберемся. — Борис сел в кресло. — Давай по порядку. Кто дал приказ убить Кокушкина?
— Я так понимаю, ты хочешь сказать, что это сделал я? Мы уже выясняли с тобой этот вопрос, Боря. Два месяца назад, если ты запамятовал. Я знаю об этом ровно столько же, сколько и ты. И вообще, если уж быть до конца откровенным, я думал на тебя. — Яков Севастьянович усмехнулся. — Это ведь ты спишь с его женой. Как считают следователи, у тебя был мотив.
— Не остри, Яков. Сейчас не время. Ты прекрасно знаешь, что причина смерти Кокушкина вовсе не в этом.
— Я не знаю, в чем причина его смерти. Их может быть тысяча. Ты никогда не думал, что Юрий Данилович имеет на стороне свой личный бизнес, о котором мы с тобой не имели представления? Или ты думаешь, что только мы одни желаем обеспечить себе безбедную старость? В конце концов, Кокушкин сам вляпался. Не пойми меня неправильно, но его смерть пошла на пользу нам обоим.
— Значит, кто-то совершенно бескорыстно решил нам помочь? Ты случайно не знаешь кто?
— Мне плевать кто. Пусть даже Санта-Клаус.
— А Зайцев?
— Зайцев? Ты вообще кончай мне задавать вопросы в таком тоне. Что Зайцев? Ты сам что думаешь? Только честно.
— Если честно, я думаю, что Зайцев сам виноват. Купился как школьник.
— Вот! — поднял палец Яков Севастьянович. — Вот именно! И я, представь себе, думаю точно так же.
— Но в последние дни, — продолжил Борис, — я начал думать, что это была подстава. Менты не случайно на него вышли.
— Конечно, не случайно. Они там, знаешь ли, тоже работают. Не только взятки берут. Этим делом занимается Генеральная прокуратура. А это совсем не то же самое, что районное УВД. Или даже городская прокуратура.
Борис задумался. Тренин был тертый калач. На все вопросы он давал абсолютно вразумительные ответы. Придраться было не к чему.
— Ты знаешь человека по имени Вилес Лапнис? — спросил Борис.
— Лапнис? — переспросил Яков Севастьянович. — Нет. А кто это?
— В прокуратуре мне сказали, что он пытается уничтожить наш бизнес, выгнать нас с рынка, посадить или же вообще убить. Ты точно его не знаешь?