Однако, несмотря на это. Нечисть под Мельином никогда не переводилась. Питалась чем придётся, отбросами большого города в том числе.
И ждала, ждала, ждала...
...Из провала с писком ринулась целая лавина тварей, чем-то похожих на здоровенных крыс, только покрытых грязно-зелёной чешуей. Из другой ямины высунулась огромная усатая морда громадного безглазого червя; из третьей вывалился клубок спутанных щупалец, тотчас сграбаставших и потащивших к себе живую добычу.
Фесс видел, как падали люди, как в их руках замелькали, вздымаясь и опускаясь, дубины, топоры и самодельные копья. Однако маги, похоже, стянули сюда Нечисть из-под всего Мельина. Были тут и отродья, каких Фесс никогда не встречал и даже не подозревал, что такие существуют. Гигантов было мало - им труднее найти пищу да и вообще передвигаться по тесным, извилистым ходам катакомб; однако зубастой мелочи хватало.
Фесс наотмашь рубанул глефой по голове только-только высунувшегося из провала червя. Лезвие просекло плоть на всю глубину - черви эти тем и отличались от змей, что не имели ни черепа, ни даже костей.
Фонтан зелёной дурно пахнущей слизи взлетел, наверное, футов на шесть. Туша провалилась обратно в темноту; Фесс собрался было запечатать дыру заклинанием, но впереди уже разгорелась настоящая битва.
Обитатели верхнего Мельина сражались с обитателями нижнего.
О башне и магах все словно бы забыли.
Это было тоже яростное сражение; подстегиваемые магией твари нападали, не помня себя, забыв об осторожности и страхе перед огнём. Висли на людях чудовищными гроздьями, пуская в ход и клыки, и когти, и щупальца. Ядовитые жвалы, стрекала, острые шипы гребней - в ход шло всё.
Фесс врезался в кипящее море тварей. Воин Серой Лиги рубил с такой быстротой, что оба клинка глефы слились в одно шелестящее кружение; чёрная и зелёная кровь взмывала потоками, когда очередное сердце лопалось, разрубленное надвое зачарованной сталью.
Фесс оставлял позади себя настоящую просеку. Спасти его могла только быстрота, нельзя было дать тварям вцепиться ему в ноги - что они обычно проделывали со своими противниками.
Его заметили. И оказалось, что маги Флавиза очень даже пристально следили за всем, что творилось на площади.
Фесса спас инстинкт. Воспитанный в Долине, прошедший неплохую школу у Клары Хюммель, он успел уклониться в последний момент. Облачко зелёной пыли проплыло возле самой его головы - и, промахнувшись, опустилось на какую-то злодейского вида многоножку, только-только высунувшую уродливую харю из-под земли.
Заклятье само просилось наружу, и Фессу стоило немалых усилий сдержаться. Радуга не должна ничего знать о нём... по крайней мере пока.
Однако становилось ясно, что люди проигрывают битву. Слишком много повылезало Нечисти; ярость уступала место страху и желанию выжить.
Таран бросили. Сперва постепенно, а затем всё быстрее и быстрее люди начали отходить; и не прошло нескольких мгновении, как отступление превратилось в паническое бегство.
Люди бежали - а твари мчались по пятам, бросаясь на их плечи всей массой и заваливая вожделенную добычу. Немногих уцелевших спасло лишь то, что бестии тотчас устраивались пировать, забыв про всё на свете.
Фесс видел, как чешуйчатая зелёная крыса вспрыгнула на плечи истошно завизжавшей девчонке лет пятнадцати, увидел, как в тонкой руке взлетел нож и как проткнутая тушка покатилась по камням - и как сразу три крысы вцепились девчонке в ноги, а едва она, взвыв от боли, нагнулась, размахнувшись ножом, сразу пара тварей оказалась у неё на голове и шее. Брызнула кровь из прокушенных вен; девочка выпустила нож, зашаталась и рухнула навзничь. Полчища крыс тотчас накинулись на новую добычу.
Глефа воина Серой Лиги опоздала на считанные мгновения.
Отбиваясь на ходу, Фесс бежал следом за остальными, всей спиной чувствуя нацеленные в него полные ненависти взгляды.
Радуга распознала врага.
Агата замерла, подобно птичке перед удавом, глядя на громадную уродливую фигуру. Хозяин Ливня был во всё той же древней, покрытой пробоинами и вмятинами броне, рогатый шлем, чудовищный череп-фонарь в левой руке, глазницы пылают зелёным огнем; длинный фламберг в правой длани, по чёрному клинку бегут струйки Смертного Ливня; злая сила, чужая самой плоти этого мира, "древних ратей воин отсталый", неведомо как избегнувший объятий смерти и сохранивший в себе одно-единственное чувство - жажду. Жажду теплой крови, словно истинный вампир.
Агата не могла двинуться, не могла пошевелиться.
И маги Красного Арка надеялись, что она справится с эдаким страшилищем? Она, безоружная?
Она не могла ни бежать, ни сражаться. Только стояла, бессильно уронив руки, и смотрела на приближающуюся смерть.
Что ж, может, оно и к лучшему. Там, в Вечном Лесу, куда уходят после телесной гибели все Дану, она рано или поздно встретится с родителями, с друзьями детства, с кем играла под походными телегами армии Дану...
Пусть только скорее.
Чудовище остановилось. Череп повернулся, два зелёных луча-кинжала уперлись в Агату. Магия Арка выдержала удар - хотя отдача разлилась тяжёлой болью по всему телу девушки-Дану.
- Чую, чую, чую... - забубнил глухой шлем. Смотровая щель обернулась к Агате. - Выпью душу, выпью душу, выпью... выпью...
И Хозяин Ливня сделал первый шаг к обмершей Дану.
"Конец..." - обречённо подумала она. И, точно в сказках. Агата на самом деле вдруг увидела себя совсем крошечной, играющей рядом с родителями; только теперь она понимала, что за странные повозки окружают их и почему и мама, и отец облачены в доспехи, а за поясами - длинные и тонкие мечи с рукоятками, выточенными из корней тех деревьев, что росли рядом с домом.
Картина сменялась картиной. Вот праздник Первого Локона, после которого девушка считается взрослой и может жить сама, как считает нужным - но в полном согласии с многочисленными обычаями Дану. Вот на празднике звучат обращённые к ней, Сеамни Оэктаканн, слова жреца, слова Уст Леса: желает ли она покинуть родительский кров? И её ответ в полном согласии с традицией: "Разве я изменщица отцу моему и матери моей? Разве оттолкну я взрастившее меня лоно и защищавшую меня грудь?"