– Тави никогда еще не спала так крепко, в то же самое время так ясно осознавая СБОЮ душу вне покоящейся плоти. Она отдала все силы без остатка, когда заставила на миг рассеяться вечную тьму подземелий. И теперь должна была бы спать как убитая, однако вместо этого…
…Она видела огонь, вздымающий свою рыжую гриву над огромным городом – чуть ли не над самым Мельином. Она видела странные пугающие тени, что крались вдоль самого края ночи, и тени эти казались подозрительно похожими на их козлоногого приятеля, встреча с которым стоила жизни Кан-Торогу.
Она видела жуткие сцены на улицах горящего города, видела пламя, пожирающее стариков в их постелях и младенцев в люльках. Видела мечущихся людей, разрываемых на части вырвавшимися из подземелий тварями наподобие собак, но с пастями аллигаторов, обитателей влажных джунглей жаркого юга – Учитель рассказывал о таких.
А потом ее взор подернулся алым, и из этого облака внезапно проступила фигура священника – истерзанного, с изрезанным лицом, с торчащими кольями в мякоти рук и ног, теми самыми кольями, которыми Тави прибивала труп к земле, готовясь заняться некромантией.
Лицо несчастного было перепачкано кровью, рот приоткрыт. Он заговорил – но губы не двигались.
– Вот и свиделись, Тави…
– Чего тебе надо?! – чуть не поперхнулась она, давясь неслышимым криком. – Возвращайся в обитель мертвых! Тебе нечего делать среди живых! Даже среди их снов!
– Ты думаешь, что я мертв? – Губы священника растянулись в кошмарном подобии улыбки. – Ты ошибаешься, волшебница. Ты убила меня... убила страшно, я умер второй, конечной смертью, но все равно не до конца. Душа моя ныне в пыточных застенках Повелителя Мрака, что имеет отвратительный облик получеловека-полукозла, и его заплечных дел мастера уже готовят свой инструмент.
– Что тебе надо?! – срываясь, взвизгнула Тави. Мертвец жутко осклабился.
– Тебя, – жизнерадостно сообщил он девушке. – Тебя, мою убийцу. Тобой заплачу я выкуп Темному Властелину и обрету наконец покой. Мои хвалинские братья обещали помочь мне в этом. Они согласились с радостью, потому что все равно скоро умрут, как и всякая живущая тварь. Ибо приходят дни Великой Битвы, Спаситель готовится сойти с небес на землю, повергнуть окончательно мрак и судить каждого по делам его. И я возрадуюсь, когда услышу свой приговор!
– Что ты сказал... о Спасителе? – пропустив мимо ушей все обращенные к ней угрозы, ошеломленно произнесла Тави.
– Близится час Последней Битвы. Как никогда близок он уже, – нараспев произнес мертвый. – Ведома всем притча о соломинке, что ломает спину верблюда; и кто знает, не моя ли первая смерть была той соломинкой, что высвободила Зверя из Бездны?.. Вспомни пророчества Илэйны, Тави, вспомни ее пророчества. Два Брата уже обрели свободу, и теперь Богам осталось лишь расплавить мир и отлить его заново – в новой, лучшей форме, где не останется места ни злу, ни порокам.
…Тави проснулась в холодном поту. Никогда еще посещавшие ее видения не отличались такой яркостью и никогда еще не запоминались так хорошо.
Она вытерла мокрый лоб. «Стыдись, волшебница! Тебе ли бояться каких-то там снов! Пустое все пустое. Пустые слова и угрозы, туманный отблеск твоего собственного раскаяния и сожаления. Так что пусть все идет к воронам!»
Она – она не отступит и не повернет назад. Она пойдет до конца, тем более что дорога к выходу теперь известна, и Тави больше ни за кого не отвечает, кроме себя самой. Все, что ей осталось сделать, – это добраться до Вольных, ее единственного дома теперь.
А потом – потом она попытается разыскать Наставника. Это будет нелегко, но вполне достойно ее. Он скажет, что делать дальше, – он всегда ей это говорил.
Сборы были недолги. Вскоре Тави уже шагала по тоннелям, уверенно ориентируясь даже в кромешной тьме. В заклятии Света она больше не нуждалась.
Ей казалось, она знает эти залы и коридоры уже много, много сотен лет. Она словно бы впитала, вобрала в себя память всех живших здесь поколений Подгорного Племени, цепко хранившую в себе каждый поворот, каждую развилку на пути к свету. Она шагала уверенно, не сбавляя шаг и не сбиваясь.
…Остались позади старые рудничные уровни, где давным-давно были выбраны вес запасы железа, олова, свинца и меди; остались позади заброшенные мастерские, где кое-где еще валялся позабытый впопыхах инструмент, на который не польстились алчные охотники за самоцветными камнями, подметавшие подземелья словно хорошая метла в поисках всего хоть сколько-нибудь ценного. Остались позади жилые пещеры, залы приемов, кладовые, возведенные на подземных водопадах мельницы, что до сих пор впустую крутили свои вечные колеса. Тави шла, не ведая усталости. До безумия хотелось как можно скорее увидеть солнечный свет, хотя девушка не могла сказать точно, ночь царит сейчас наверху или же день.
…Наконец бесконечный коридор закончился отвесной и гладкой стеной. Очередная замаскированная дверь; с замком Тави пришлось повозиться, открыть его без Сидри оказалось куда как нелегко. Пока она магией не заставила провернуться и встать как положено все без исключения шестеренки, засов не поддавался.
И наконец…
…День, день, яркий день! И на небе – никаких следов Смертного Ливня! И птицы, ошалело носящиеся в обнаженных древесных кронах! И свежий лосиный след прямо у скальной подошвы! Мир, мир, прекрасный и светлый мир! Тави не удержалась – завопила во все горло от восторга.
…И тотчас сама зажала себе рот. Где-то рядом таились враги. Где-то рядом в чащу вглядывались две пары внимательных глаз. Не требовалось много усилий, чтобы понять – они ищут… Сидри! Ну да, конечно же, Сидри! И притом они даже не слишком скрываются. Самонадеянны, однако, эти маги Радуги!..
Тави подавила первое желание ничком броситься в траву. Враги засели неподалеку, но ее пока что не видели. Их заклятия были нацелены на то, чтобы найти гнома. Его и только его.
Двое магов караулили узкую, едва заметную тропку, что вилась вдоль самых подножий круто вознесшихся ввысь скал. Неширокая полоса леса отделяла горы от обширных трясин, где команде Тави пришлось пережить несколько не самых приятных часов. Собственно говоря, именно этой лесной полосой молодая волшебница и собиралась уходить на запад, к закатным границам Империи, где начинались владения Вольных, И именно на этой тропе маги устроили засаду. Тави почти не сомневалась, что это та самая пара, что преследовала их на пути в подземелья. Переждали где-то Ливень, проклятые, и вот, глядите-ка, уже на посту. Вот только зря вы ждете Сидри, любезные. Сидри остался там, внизу, вместе с тайной своего похода. Вам ее уже никогда не узнать, потому что даже трупа вы не получите. Сидри… Сидри уже далеко, в лучшем мире, он…
Она осеклась. Потому что в тот же миг ее мысленному взору предстал тот самый Сидри Дромаронг, которого она считала погибшим и которого даже бросила искать; гном, оказывается, был жив-живехонек, бодро шагал себе по лесной тропе, что-то фальшиво напевая под нос и не обращая никакого внимания на творящееся вокруг.
«Предатель! – беззвучно взвыла Тави. – Ясно как день, этот треклятый гном просто прикрылся нами, как живым щитом, сделал свое дело и теперь преспокойно уходит – тоже, как и она, на запад, к поселениям гномов в изгнании. А что это за штука приторочена у него за спиной? Замотано в дюжину ветхих тряпок... но на то волшебнице и глаза, чтобы видеть сквозь подобное… Сейчас... сейчас… Ой, мамочка!..»
Через плотную ветошь Тави на миг ощутила яростный, безумный блеск Алмазного Меча. Это было как режущая яростная вспышка, как блеск гневной молнии; Меч словно бы кинул краткий косой взгляд на дерзкую.
И вот теперь Тави и в самом деле упала ничком, прикрывая глаза ладонью и судорожно шепча слова-обереги. Заключенная в Мече сила могла в считанные мгновения сжечь се, Тави, дотла со всем ее магическим умением. Бурлящий в Мече гнев, что копился в нем бессчетные столетия, готов был вот-вот выплеснуться наружу – и тогда горе тем, кто окажется на его пути!