========== Глава 1. Мутаре ==========
Этого дня жители нихонской столицы ждали с нетерпением: сегодня королева Мутаре Вторая собиралась устроить на дворцовой площади очередную массовую казнь преступников. Нихонцам нравились подобные зрелища; многие даже специально приезжали из других городов, чтобы полюбоваться жестокой расправой. Королева и сама любила эти казни, всегда проводя их собственноручно. Когда по одному мановению ее руки на головы обреченных низвергался огненный ливень Армагеддона, она чувствовала себя подобной могущественным темным богам, Дорригору Разрушителю и Галименту Карающей Деснице, и удовлетворенно ловила полные благоговейного страха взгляды толпящихся вокруг зрителей. Производимое на публику впечатление было тем сильнее, что Мутаре колдовала, встав в самом центре толпы приговоренных – так, что огненный ураган накрывал и ее. А когда стихало пламя и рассеивался дым, королева представала взорам подданных совершенно невредимой, в одиночестве стоя над грудой опаленных тел, корчившихся в предсмертных судорогах.
Потрясающую устойчивость к магическому огню королева унаследовала от матери – знаменитой владычицы Мутаре Первой. Будучи беременной, та в поисках силы и бессмертия испила волшебного эликсира из драконьей крови, сделавшего ее могучей черной драконицей – грозой всех подземных лордов. Действие эликсира испытала на себе и находившаяся в утробе дочь. Хотя она появилась на свет больше похожей на человека, чем на дракона, но кожа у нее была угольно-черной, голову вместо волос покрывали игольчатые чешуи, а за спиной торчали недоразвитые крылья. Помимо этого, драконья природа проявляла себя не только устойчивостью к большинству заклинаний, кроме самых изощренных, но и необычайной физической силой и выносливостью.
Мутаре никогда не знала отца. По словам лордов из ближайшего окружения матери, та не состояла в официальном браке и, по-видимому, имела любовника; больше ничего известно не было – владычица никого не посвящала в подробности своей личной жизни. Возможно, родной дочери она рассказала бы больше, но та не успела расспросить ее. Нынешней королеве не исполнилось и шести лет, когда на ее глазах мать была жестоко убита врагами. Неудачное нападение Мутаре Первой на Эрафию и АвЛи обернулось полным разгромом. Потеряв почти всю армию, она вернулась в родные подземелья, но эрафийцы на этом не успокоились: они добрались до Нихона и атаковали королеву в ее пещерах. Мутаре Вторая до сих пор не могла без содрогания вспоминать тот момент, когда их предводитель Джелу, перебив стражников-троглодитов, ворвался со своим отрядом в ее подземный дворец. Мать, отчаянно хлопая крыльями и изрыгая пламя, в ужасе металась по пещере среди опрокинутых канделябров и разбитых статуй, пытаясь спастись от эрафийских снайперов. Но те били без промаха, всаживая в могучее тело стрелу за стрелой. Черная драконья чешуя обагрилась кровью, раскатистый рев становился всё слабее, из пасти вместо огня выходил уже лишь один дым, а лучники всё стреляли и стреляли. Маленькая Мутаре, спрятавшись за портьеру и дрожа всем телом, смотрела на кровавую бойню круглыми от ужаса глазами. Она хотела броситься на помощь матери, но от страха не могла сдвинуться с места. А затем усталый, запыхавшийся Джелу, энергично откинув с потного лба растрепанные рыжие лохмы, с явным удовольствием вынул из ножен громадный меч с рукоятью в виде зловещей птицы с угрожающе расправленными крыльями, с острия которого срывались багровые искры. Подойдя к бессильно лежащей на земляном полу израненной драконице, враг усмехнулся и одним ударом своего жуткого клинка отсек ей голову. После чего покинул пещеру вместе с радостно гомонящими воинами, будто и не видя затаившуюся девочку, чье сердце переполнялось жгучей ненавистью к нему и всему его народу. Проклятые эрафийцы отняли у нее всё самое дорогое – не зря обитатели нихонских подземелий испокон веков люто ненавидели их, считая самыми главными врагами! Рыдая над остывающим трупом матери, Мутаре поклялась тогда, что когда-нибудь обязательно отомстит, и месть ее будет страшной и жестокой.
Однако мстить не пришлось. Вскоре грянула катастрофа Судного дня, положившая конец похождениям Джелу, разрушившая Эрафию и обернувшаяся невиданным бедствием для всего Антагариха, включая Нихон. Для Мутаре этот катаклизм стал не менее ужасным воспоминанием, чем убийство матери. Стены туннелей сотрясались, сверху с диким грохотом сыпались камни, а снизу фонтанами вырывалась раскаленная лава, в которой с воплями тонули в панике бегавшие по городу троглодиты и минотавры. Мутаре впервые ощутила тогда нечто вроде приступа клаустрофобии, совершенно незнакомой подземным жителям. Родное подземелье, такое привычное и уютное, вдруг стало зловещим и враждебным, показалось огромной могилой, западней, из которой нет спасения. Мутаре было жутко находиться в тесном туннеле, готовом вот-вот обвалиться, отчаянно хотелось вырваться на поверхность, на простор и свежий воздух, но выходов поблизости не было. Да и не знала она тогда, что наверху, среди потоков огня, льющихся и с неба, и со склонов пробудившегося гигантского вулкана, было еще опаснее.
В ужасе носясь по улицам, Мутаре искала Аламара – придворного мага, взявшего ее на воспитание после смерти матери и ставшего ей с тех пор самым близким человеком. Потеряв его во всеобщей неразберихе, она озиралась по сторонам, звала его охрипшим от страха голосом, но всё было напрасно. Она решила уже, что ее опекун, как и многие горожане, утонул в лаве - и вдруг увидела его на крыльце магической гильдии, со сложенными на груди руками читающим заклинание. Мутаре подбежала к Аламару, прижалась к нему дрожащим телом, но он, кажется, даже не заметил ее. С искаженным от напряжения лицом почтенный чернокнижник выкрикивал непонятные магические формулы, звучавшие грозно и властно. Догадавшись, что Аламар успокаивает буйствующую стихию защитной магией, Мутаре принялась повторять за ним таинственные слова заклинания. Она почти не верила в успех, но лучше было делать хоть что-то, чем покорно ждать гибели.
Как выяснилось позже, этим же в тот момент занимались многие волшебники по всей стране. Совместные усилия сотен колдунов остановили катастрофу и спасли от полной гибели не только Нихон, но и соседние земли Восточного Антагариха. Западной же части континента повезло гораздо меньше. Когда в нихонской столице прекратились подземные толчки и Мутаре смогла вернуться в лабораторию Аламара без опасений быть заживо погребенной под завалами, она с мстительным наслаждением разглядывала в волшебный кристалл то, что осталось от злополучной Эрафии. В стекле отражались искореженные развалины селений, горящие леса и немногочисленные уцелевшие люди, сваливающие в общие могилы изуродованные куски тел. С нескрываемым торжеством любовалась Мутаре на груды бесформенных каменных обломков, красующиеся на том месте, где еще вчера стояла эрафийская столица, крупнейший город всего континента – знаменитый Стедвик. А о землях к западу от него нечего было и говорить – на этой территории, отколотой от континента землетрясением и ставшей огромным островом, не осталось даже развалин. Находившиеся там люди, орки и прочие эрафийские и крюлодские жители просто испарились без следа. Немногим лучше обстояли дела в Бракаде – извержения вулканов превратили ее в безжизненную пустыню, залитую лавой. А на месте Таталии вообще колыхались океанские воды, из которых выступали лишь небольшие каменистые островки, прежде бывшие вершинами скал… Мутаре была довольна: ненавистные эрафийцы сполна ответили за смерть матери, а прочие погибшие народы не стоили ее сочувствия. Единственное, о чем она жалела – это о том, что Джелу, который своим неосторожным обращением с Клинком Армагеддона и вызвал глобальный катаклизм, погиб слишком легкой смертью. Судя по всему, он оказался в самом центре катастрофы и умер мгновенно, даже не успев понять, что натворил.
После Судного дня Мутаре всерьез заинтересовалась магией. В тот день, произнося вместе с Аламаром спасительные заклинания и видя, как с каждым словом слабеет землетрясение и утихает вырывающееся из подземных трещин пламя, она в полной мере прочувствовала, какую великую силу способно дать искусство колдовства. Ей захотелось тоже овладеть им, и она начала донимать Аламара просьбами научить ее хотя бы основам черной магии. Тот сперва не хотел браться за обучение девочки - ведь в Нихоне колдовство было традиционно мужским занятием – но затем уступил ее настойчивым мольбам и не пожалел об этом. Способности Мутаре оказались незаурядными, а страсть к учебе поистине ненасытной. Шаг за шагом постигая магические премудрости, она в совершенстве научилась создавать иллюзии, насылать на врагов безумие и возводить на их пути непреодолимые препятствия в виде огненных стен и зыбучих песков. Но больше всего ей нравились убойные заклинания – взрывы, огненные шары, молнии и особенно Армагеддон, всесокрушающая огненная буря которого поражала всех без разбора, кроме черных драконов, на которых вообще не действовала никакая магия. Впрочем, средство лишить драконов природной устойчивости к магии всё же имелось и было хорошо известно Аламару – около десяти лет назад он сам изготовил для Мутаре Первой Сферу Уязвимости, делающую любое существо чувствительным к воздействию заклинаний. После гибели королевы он хранил Сферу в потайном шкафу с магическим запором, опасаясь доверять ее своей воспитаннице – воспользовавшись артефактом, она потеряла бы драконью устойчивость и, будучи еще неопытной в волшебстве, могла случайно поразить себя какими-нибудь вредоносными чарами. Но когда Мутаре, воспользовавшись отсутствием учителя, из любопытства взломала замок на шкафу столь изощренным заклинанием, что им не владел и сам Аламар, тот был вынужден отдать ей Сферу. Мутаре была в восторге: теперь во всём мире не нашлось бы никого, кто смог бы устоять перед ее убийственным колдовством!