Сам же Асрул подобных иллюзий не питал, и ему было, пожалуй, тяжелее всех. Вынужденный поддерживать собственным примером боевой дух народа, он ни с кем не имел права делиться своей тоской и тревогой – да и не было рядом с ним такого человека, которому он мог бы без опасений излить душу и получить в ответ искреннее сочувствие. Таких людей в его жизни было всего-то двое – жена и мать, но первая покоилась в земле, а вторая, сидя в своем энротском дворце, может, и болела сейчас сердцем, глядя в магический прибор на сына, но слов поддержки и утешения передать ему не могла. Мучительное ожидание конца становилось всё невыносимее, и иной раз королю хотелось уже, чтобы развязка наступила поскорее – но, тут же спохватываясь, он гнал от себя подобные мысли.
И вот однажды зашедший к нему Моррис сообщил:
- Ваше Величество, там от врагов послы пришли, хотят о чем-то говорить с вами. Может быть, не всё еще кончено, а? Может, нам всё-таки удастся от них откупиться?
Асрул бросил на него суровый взгляд.
- Я так не думаю. Приведи их ко мне.
Через некоторое время в кабинет короля вошли в сопровождении Морриса два троглодита в золоченых доспехах.
- Вас прислал Деемер? – спросил Асрул.
- Да, - произнес один из гонцов. – Повелитель Нихона просил сообщить вам, что у нас всё готово для атаки на ваш город.
- Сам вижу, - хмуро проговорил король.
- У вас нет никаких шансов устоять, - продолжал троглодит. – Под Мирхемом собрана вся нихонская армия, сопротивление бесполезно. Но если вы добровольно сдадите город, наш повелитель сохранит жизнь и вам, и вашим подданным.
Асрул горько усмехнулся. Он знал: обещания нихонцев ничего не стоят. Да если б их словам и можно было верить – разве он согласился бы на такое предложение? И разве кто-то из его подданных захотел бы сохранить жизнь столь позорной ценой, трусливо сдавшись нечестивым врагам и оставив свои святыни им на поругание? Но у него не было ни малейшего желания распинаться перед этими тварями, объясняя им причину отказа.
- Да идите вы к черту вместе с вашим повелителем, - буркнул он, уже не считая нужным соблюдать дипломатию.
- Вот как… Не понимаю, к чему это бессмысленное упрямство? Ну что же, в таком случае повелитель просил передать, что завтра будет штурм.
- Я уже понял. Это всё, что вы хотели мне сообщить?
- Да, всё, - кивнул троглодит. – Не желаете, значит, сдаваться? Дело ваше, упрашивать не буду. Хотите погибать – погибайте.
- Если у вас всё – тогда возвращайтесь к своему королю, - оборвал его Асрул и встал из-за стола, давая понять, что разговор окончен.
Выпроводив послов, король обвел взглядом свой кабинет, а затем подошел к окну и долго смотрел на дворцовую площадь и прилегающие к ней кварталы, которые отсюда, с последнего этажа, были видны как на ладони. Город жил своей обычной жизнью: на тренировочной площадке рыцари упражнялись в фехтовании и лупили по мишеням из луков и арбалетов, из библиотеки расходились слушатели курсов Тамара с толстыми томами заклинаний под мышкой, перед таверной о чем-то бурно спорили, размахивая кулаками, несколько пьяных мужиков, а прямо под окнами дворца, никого не стесняясь, целовалась влюбленная парочка. А завтра всему этому настанет конец. Сюда ворвется разъяренная орда подземных тварей, никого не щадя и сокрушая всё на своем пути – и не будет больше ни города, ни дворца… ничего не будет. Без всяких сомнений, нихонцы камня на камне не оставят от столицы государства, столько веков стоявшего у них поперек горла. Думать об этом было невыносимо.
Дверь приоткрылась, и в комнату нерешительно заглянул Моррис. Асрул жестом пригласил его войти.
- Ваше Величество, я всё слышал, - произнес оруженосец, затворяя за собой дверь. – Значит, завтра нас уничтожат, да? Вот уж никогда не думал, что история Эрафии закончится подобным образом…
- Ради всего святого, Моррис, не говори таких слов! – взмолился Асрул.
- Но ведь это же правда, - Моррис пристально взглянул в лицо королю. – Скажите мне, только честно: каковы наши шансы отстоять город?
Асрул отвел взгляд:
- Каковы бы они ни были, сдаваться нельзя…
- Вы не ответили на мой вопрос, - сверля глазами собеседника, произнес оруженосец. – Есть ли у нас шансы отбиться? Вот мы всё на энротцев надеемся, но ведь к завтрашнему дню они уже точно сюда не доберутся, разве не так?
Асрул молчал. Он колебался: сказать ли Моррису о гибели энротской армии? Подумал – и не сказал.
- Я знаю лишь одно, Моррис: пока мы живы – борьба не кончена. Надо сражаться – не подсчитывать шансы, не надеяться на чудо, а просто сражаться. Понял?
- Понял, - упавшим голосом произнес Моррис и скрылся за дверью.
Остаток дня Асрул потратил на подготовку к битве, отдавая командирам распоряжения о том, как наилучшим образом расставить войска для отражения атаки – распоряжения, в сущности, бесполезные, поскольку при таком соотношении сил было уже совершенно неважно, кто где будет стоять.
Ближе к вечеру, когда все приказы были отданы, король вернулся во дворец. Вскоре солнце скрылось за горизонтом, и на город опустилась душная тревожная ночь, безлунная и беззвездная. Асрул долго сидел в кабинете, не зная, куда деваться от терзающей душу тоски. Сейчас он особенно остро почувствовал, как не хватает ему возлюбленной Надиан. Если бы можно было сейчас поговорить с ней, поделиться тяжкими думами и облегчить душу! И он пошел на кладбище.
Подойдя к могиле жены, на которой, как обычно, лежали живые цветы, Асрул опустился на колени, припал губами к изящному мраморному надгробию и горько заплакал. Ему вспомнилось, как в день похорон королевы он клялся отстоять Эрафию от захватчиков… Неужели Надиан напрасно отдала свою жизнь? Тогда, стоя над свежей могилой, он был вне себя от горя, но теперь его даже радовало, что она не дожила до таких времен.
Вдоволь наплакавшись, Асрул пошел к захоронению Катерины – как всегда, когда хотел набраться душевных сил. Сев на корточки, он провел ладонью по серому шершавому камню памятника и прошептал:
- Не выполнил я твоих заветов, бабушка… Прости, если можешь…
На глаза вновь навернулись слёзы, перед мысленным взором встал суровый и печальный лик знаменитой королевы, вспомнились давние беседы с ней. Много нелегких испытаний выпало на долю этой мужественной женщины, были в ее жизни и горькие потери, и тяжелые поражения, но разве приходилось ей в осажденной столице родной страны коротать последние часы перед… Перед тем, о чем страшно даже подумать…
- Вы здесь, Асрул? – раздался вдруг мягкий голос неслышно подошедшего Тамара. – Тоже, значит, пришли к ней? Да, сюда действительно тянет – особенно в такие моменты.
Опустившись на колени, Тамар приложил руку к могильной плите, склонил голову и замер, погруженный в воспоминания. Затем поднялся и внимательно взглянул в лицо королю.
- Я ведь хорошо знал вашу бабушку, Асрул. Сколько дорог мы прошли вместе, сколько сражений выиграли… Удивительная была женщина, истинная героиня. Не зря ваш народ так чтит ее. Если бы не она – Эрафии давно бы уже не было.
Асрул тяжко вздохнул.
- Катерина так хотела верить, что наш народ вновь познает лучшие времена… И так надеялась, что я стану ей достойным наследником… А я ее подвел. Хотел принести Эрафии благоденствие, а принес гибель.
- Это не ваша вина, - качая головой, произнес элементаль. – Эрафию сейчас не спасла бы и сама Катерина. Понимаете, в чем дело… Прежде Свет и Тьма на Антагарихе пребывали в равновесии. С одной стороны – вы, АвЛи и Бракада, с другой – Нихон, Эофол и Дейджа. Но в Судный день баланс нарушился - светлые силы понесли урон гораздо больший, чем темные. Вам было не устоять в мире, который наводнило зло. Ну, если только приспособиться, предать самих себя и тоже погрязнуть во зле – но ведь этот путь не для вас, верно?