— А после «Собаки-IV» куда мы с тобой двинемся? — спросила Эрин.
Коул искоса посмотрел на нее и перевел взгляд на дорогу, которая то и дело норовила исчезнуть, сгинуть, окруженная термитниками и кустарниками.
— От «Собаки-IV» проедем еще минут двадцать — там будет одно место, как раз на границе фермы и изыскательских участков Эйба. Я там никогда не бывал. Если верить карте, там вообще вряд ли кто бывал. Судя по снимкам со спутника, там возможны даже карстовые пещеры. Подземные воды сильно размывают известняк, образуя в нем пустоты.
Коул не очень переживал, удастся или нет до дождей обнаружить алмазный рудник. Куда больше его беспокоила безопасность Эрин. То, что Джейсон Стрит направлялся на ферму, означало, что либо мнения американцев о том, как следует распорядиться наследством Эрин, разделились, либо картель объединил все свои силы и бросил против Эрин Джейсона Стрита. Хотя могло быть и то, и другое одновременно. Независимо от конкретных причин Эрин грозила опасность. А в такой ситуации ей бывать не доводилось, и потому едва ли она могла выработать правильную линию поведения. Одно Коул мог сказать почти наверняка: ее пока не убили только благодаря связям и положению ее отца.
…Когда мы вместе — мы стоим,
Поодиночке — падаем…
Они сейчас падали.
— Кажется, жара усиливается, ты не находишь? — спросила Эрин, заметив, как нахмурилось лицо Коула.
— И это неудивительно. Сейчас на солнце, думаю, не меньше ста десяти градусов. А у самой земли, на уровне мотора, и того больше. — Он посмотрел на Эрин. — Да не переживай ты так. В Африке «роверам» достается куда больше.
— Да я и не переживаю. — И она вновь оттянула от тела майку, что уже вошло у нее в привычку: хоть немного, хоть как-то уменьшить жару.
— Мне нравится, как ты сложена. Стройная, женственная, красивая. Сижу и думаю, сколько еще ты намерена наказывать меня за то, что произошло задолго до нашей встречи с тобой.
В первую секунду Эрин не поверила своим ушам. Ей казалось, что все это — затяжная слуховая галлюцинация. Затем ее щеки зарумянились, сердце заколотилось. С тех пор как они перестали спать вместе, ее реакция на все, что говорил и делал Коул, значительно обострилась.
— Доведись тебе стать свидетелем нежной сцены между недавними любовниками, застань ты их в разгар ласк, что бы ты подумал на моем месте? — поинтересовалась Эрин.
Последовала недобрая длительная пауза.
— Учись мне верить, — наконец сказал Коул.
— Не верь я тебе, не сидела бы сейчас с тобой в этой печке на колесах.
— А как же в таком случае можно объяснить твою нынешнюю холодность?
— Холодность?! И это в такую-то жару?!
— Ты отлично поняла, что я хотел сказать.
— Можешь считать это периодом адаптации.
— Это еще что такое?
— У меня куда меньше опыта в любовных делах, чем у большинства женщин моего возраста, — откровенно призналась Эрин. — Когда речь заходит о том, что можно и чего нельзя ожидать от любовника, я как бы делаюсь девятнадцатилетней наивной девочкой.
Впервые за последние дни Эрин заговорила о личном. Коул искоса посмотрел на нее, как бы заклиная продолжать. Она сделала неопределенный жест рукой и вновь оттянула от тела вырез майки.
— Будь я такой же, как мои ровесницы, — сказала Эрин, — то вполне могла бы пойти и лечь с любым, кто был бы мне симпатичен. Но, увы, я не такая, как остальные. Вот и сейчас: смотрю на тебя, а в мыслях — твоя связь с Лай. С такой женщиной, разумеется, я не в состоянии состязаться.
— Ты сумасшедшая, — грубо сказал он. — Я ни капельки не люблю ее.
— Я и не говорила, что любишь. Ненависть подчас объединяет лучше всякой любви. Как бы там ни было, любовь это или ненависть, но Лай имеет на тебя определенное влияние.
— Глупости! — Коул, сняв шляпу, вытер пот, застилавший ему глаза, Затем снова надел ее. — Неужели ты не понимаешь, что подставляешься, позволяя семейству Чен вертеть тобой, как им хочется? Ты овечка среди хитрых матерых волков. Но будь я проклят, если позволю им тебя сожрать. Что же касается Лай. стоило мне только захотеть, и мы лежали бы с ней сейчас в постели. Но в том-то и дело, что я вовсе не хочу этого. Мне нужна только ты. И я уверен, что могу заставить тебя захотеть того же.
Жара усиливалась. Некоторое время они ехали молча, наблюдая, как от земли струятся потоки разогретого воздуха. Влага, испаряясь, поднималась вверх, образуя облака, которые постепенно затягивали небосклон. Погода, и так трудно переносимая, сделалась просто нестерпимой. В воздухе виселс предощущение дождя. Без конца сверкали молнии. Но дождевые капли не достигали земли, испаряясь где-то по пути с небес. В такое время года дружба и любовь, ранее казавшиеся незыблемыми, распадаются с необычайной легкостью, а кровь ударяет в голову горячим мужчинам, толкая их на безрассудные поступки.
«Поодиночке — падаем…»
В этой ситуации Коул решительно ничего не мог предпринять, кроме того, что уже сделал: взял с собой Эрин и отправился в невыносимое пекло.
Перед поворотом Коул ударил по тормозам. Они сработали как-то неохотно, что, впрочем, не удивило Коула. После того, как «ровер», уходя от столкновения с дальнобойщиком, нырнул в кусты, тормозная система немного подтекала. Коулу пришлось дважды надавить на педаль.
«Ровер» остановился рядом с термитником, высота которого не уступала росту Коула. Выскочив из кабины, Коул взял с собой геологический молоток и взобрался на вершину ближайшего жилища муравьев. Снаружи муравейник был белым, но под слоем птичьего помета оказался цвета ржавчины. Эрин, вытащив фотокамеру, вылезла из машины и сощурилась от сильного солнечного света. Она уверенно шагала в поисках лучших ракурсов и через несколько минут уже позабыла о жаре и влажной пелене воздуха. Ей хотелось запечатлеть во всей красе враждебный, иссушенный солнцем мир, в котором миллиарды насекомых выстроили для себя из земли настоящий высотный город из муравейников.
Когда Коул обошел окрестности, он огляделся в поисках Эрин. Ее нигде не было видно.
— Эрин, — позвал он. — Черт побери, где ты?!
Слабый влажный и теплый ветерок чуть заметно шевелил ближайший к Коулу куст. Стебли травы чуть колыхнулись, словно что-то прошептали в ответ.
— Эрин!!!
— Сейчас, минуточку! — откликнулась девушка.
Судя по звуку, Эрин находилась в нескольких сотнях футов от Коула, за строениями термитов. Коул посмотрел на часы. Он уже полчаса впустую исследовал местность. Коул надеялся, что Эрин за это время сумела хоть что-то сфотографировать. Сняв шляпу, он отер лоб краем своей рубашки. Ткань тут же намокла от пота. Коул расстегнул рубашку, промокнул ею грудь, затем разделся и швырнул мокрую рубашку в кабину «ровера».
— Нам пора! — крикнул он.
Ответа не последовало.
— Эрин!
— Да иду, иду. Подожди минуту!
Минут через десять Коул отправился на поиски и обнаружил Эрин, сросшуюся с фотокамерой. Ее шляпа валялась на земле. Эрин напряженно смотрела в видоискатель, позабыв обо всем на свете.
Коул поднял ее панаму, отряхнул и принялся терпеливо ожидать, когда кассета закончится. Наконец Коул встал перед объективом и надел на голову Эрин шляпу.
От неожиданности Эрин вздрогнула, подняла голову и только тут осознала, что она не одна.
— Сколько раз можно говорить, чтобы ты не снимала шляпы? — сказал он, стараясь сдерживаться. — Начиная фотографировать, ты забываешь обо всем на свете. Не найди я сейчас тебя, схлопотала бы солнечный удар и даже не поняла бы, что с тобой. Можешь ты наконец уразуметь, что здесь не Аляска? Тут солнце — всегда твой враг.
— Да. — Эрин, замявшись, спросила: — Сколько времени ты тут стоишь?
Он посмотрел на часы.
— Семь минут.
— И не окликнул меня? Отчего?
— Потому что тебе ничто не угрожало, и я решил подождать. Зачем же портить гениальный снимок.
На мгновение Эрин показалось, что Коул над ней издевается. Поняв, что он говорит вполне серьезно, она испытала такое удовольствие, что даже расслабилась.