В последнее время тёмная кровь всё чаще, отчетливее и настойчивее шептала герцогу Клеймору, каково её истинное предназначение – убивать... Однако это не было нуждой убить ради удовольствия. Он – не маньяк-убийца и не безумный злодей, хотя бы потому, что убийство – это его внутренняя суть, истинная прихоть крови, что бежала по венам, являясь равно как благословением, так и проклятьем для любого представителя древнего аристократического рода, приближённого к королевскому дому.
Что уж скрывать, Вэйтар никогда не был филантропом, даже когда малышка Бри была жива, и за тридцать восемь лет позволял себе вольности, которые могли простить разве что человеку его уровня – Высшему тёмному магу. Ко всему прочему, в то время он еще не плевал на запреты, уважал короля, послушно посещал Грот, хотя даже тогда его внутренней силы хватало на то, чтобы справиться с тёмным зовом плоти.
В то время он еще не был скандально известным опальным герцогом Клеймором, попавшим в немилость короля и сосланным в родовой замок Клеймор без права вернуться в столицу.
И хотя сейчас, как и прежде, у герцога были десятки возможностей, чтобы справиться, окончательно отпало всякое желание бороться с самой сутью тёмной крови, что была заключена в нём с рождения. И это дьявольское признание собственных тайных желаний жадно пожирало изнутри всё, во что он когда-либо верил. Всё тёмное, что было в нём и раньше, теперь отчаянно рвалось наружу. Вызывающе громко кричало, орало во всё горло, харкая кровью, - призывало утолить непреодолимую жажду. И контролировать себя из года в год становилось всё тяжелее. Не помогали ни кратковременные дурманы, ни сильнодействующие блокаторы. Болезненное желание – уже яростное требование – собственного тела становилось всеобъемлющим и безумным. И чем дальше – тем сильнее, глубже, объёмнее погружалось оно внутрь него.
И сейчас Вэйтар был близок к тому, чтобы свернуть шею женщине, что лежала в его постели. Златоволосая, голубоглазая, довольно привлекательная, она лежала на животе, обхватив руками подушку, и, сонно посапывая, что-то шептала своему невидимому собеседнику. А Вэйтар, сидя на противоположном краю кровати, наблюдал за тем, как женщина спит, и глаза его медленно наливались кровью. Разбросанные локонами волосы, тонкая шея, где нервно билась жилка пульса, тонкий стан, длинные ноги, которые еще ночью страстно стискивали его бёдра.
Клеймор стиснул зубы, сквозь нос глотая солоноватый, но по-прежнему пряный аромат женского тела.
Какого чёрта эта женщина лежит сейчас в его кровати на правах хозяйки?!
Условно говоря, кровать Вэйтару не принадлежала, - отличные апартаменты в зоне пент-хауза лучшего отеля Хартбурга, - однако, именно он за эти апартаменты, включая огромную деревянную кровать с высокой резной спинкой, на которой беззастенчиво расположилась златовласая красавица, заплатил. Он снял этот номер три дня назад, когда прибыл в Хартбург по личной просьбе одного из немногих людей, которых в этом мире уважал.
Однако приводить сюда эту женщину герцог Клеймор не планировал. План его вообще был до безобразия прост: узнать посредством ментального воздействия, если не удастся вывести эту леди на откровенность иным способом, имеет ли очаровательная Инга де Блэр какие-либо, пусть несущественные, связи с участившимися выходами в Портал носителей тёмной крови и представителей древних аристократических родов королевства. Или, может быть, - чего в этой жизни не бывает, – она контролирует Портал?
На второй вопрос Вэйтар ответил, едва прикоснулся к её обнажённой коже: контролировать столь мощный источник энергии эта женщина была неспособна. Инга де Блэр принадлежала к древнему, уважаемому роду мэтра де Блэра, но не к семьям тёмной крови. Таких семей во всём королевстве насчитывалось двадцать три, плюс девять побочных ветвей – образованных потомками носителей тёмной крови и людей; невероятный прецедент в настоящее время, когда межсословные браки, хотя не находились под категоричным запретом, однако ни элитой, ни королевской семьёй не приветствовались, - тёмная сила полукровки опасна и непредсказуема, её сложно контролировать, вынуждая служить не в угоду собственным прихотям, а во благо страны и короны.