Ошибки быть не могло.
Клим сильно зажмурился, стукнул кулаком по столу со всей дури и едва слышно зарычал сквозь зубы.
Как же её угораздило-то, а!? Ведь умная девочка, аккуратная. Какого чёрта её понесло к границе?!
Клим насильно разомкнул веки – хотелось провалиться в глубокий сон, чтобы потом уверить себя, что всё увиденное ему лишь приснилось, - и уставился на девушку, взиравшую на него с фотографии.
Да, именно такой он её и запомнил. Красивая. С печальными грязно-синими глазами, бледным овалом лица, с восхитительными светлыми волосами с золотистым отливом, с ямочкой на подбородке. Он постоянно шутил в детстве, что, когда женится на ней, - а Клим полагал в свои тринадцать, что это непременно произойдёт, - спрячет эту ямочку от посторонних и будет целовать её, когда захочет. Ярине тогда не исполнилось и восьми, и замуж она не собиралась, будь то Клим или кто-то другой. Она в то время часто смеялась, хохотала как заведённая, хлопала в ладошки, призывая его показать ей один из фокусов, которым он научился от деда, бегала сорванцом по полю и танцевала странные танцы, ею же и придуманные.
А потом её отца арестовали, обвинив в управлении стихией ветра, и вскоре, так и не дождавшись признания (это уже потом Клим выяснил, что они признания от дяди Виталия не дождались, по своим каналам «пробил»), расстреляли. Под опеку Яру с сестрой взяла непонятно откуда взявшаяся мать. Девочка с солнечной улыбкой и с лучистыми глазами куда-то исчезла, а её место заняла всегда серьёзная, аккуратная в словах и жестах, замкнутая и сторонившаяся лишних контактов девочка. Но эту девочку Клим Петровский продолжал любить. Он восхищался ею, он её почти боготворил. А потом... она приказала ему уйти. Он бы не сдался, не отступился, да только трудно сопротивляться, когда в тебя нацелен заряженный стрелой арбалет, зажатый в руках той, что еще ни разу в своей жизни не промахнулась.
Ему шёл двадцать второй год, Ярине было шестнадцать. Он бы взял её в жёны, если бы девушка дала на то согласие. Он бы позаботился о ней и о Зое, - за его плечами Государственная академия, а впереди перспективная работа в Службе сыска. Но наставленный ему в грудь арбалет дал конкретный ответ на его вопрос, так вслух и не высказанный.
И вот прошло уже почти восемь лет с того памятного дня. Два года с тех пор как он видел Ярину в последний раз, - когда приезжал в деревню по направлению начальника и не смог пройти мимо её дома.
Клим сжал фотографию в ладони и поднёс ту к лицу, будто таким образом пытаясь вдохнуть в себя аромат этой девушки. Он не мог забыть её. За столько лет вдали – так и не смог!
А она всё такая же красивая. И всё так и не вспомнила, что умела когда-то искренне и лучисто улыбаться.
И она нарушила границу, преступив черту закона. Клим прекрасно знал, что это за собой влечёт. Да он еще вчера – ну, или сегодня утром, как только увидел рапорт, - должен был отдать немедленный приказ об её аресте! Но... ведь эта была Ярина. Его малышка Яра, чьи кудряшки он накручивал некогда на палец.
Мысли воронами стали кружиться в его голове, одна другой краше. Выбора-то у него особо не было: либо потерять работу, либо потерять Яру. Только уже навсегда.
Возможно, удастся договориться с начальником? Он позвонит ему сейчас же – дело-то срочное, Сладко не должен рассвирепеть, - и если пересечение границы было случайным... А именно таковым оно и было, Клим не сомневался, то есть вероятность счастливого исхода для Ярины. Сладко не зверь, он должен всё понять... Его, Клима, понять, - ведь сколько раз уже твердил о том, чтобы помощник женился на хорошей девушке. Вот Клим и женится. Женится, честное слово, если только эту хорошую девушку удастся спасти от ссылки на Шахты...
Клим намеревался накинуться на телефон, чтобы исполнить задуманное, однако даже не успел до трубки дотянуться, - раздался короткий отчётливый стук в дверь. И в то же самое мгновение, не спрашивая разрешения войти, на пороге возник высокий и очень худой человек в тёплой куртке с опушкой. Темноволосый, черноглазый, с невероятно неправильными, где-то даже асимметричными чертами лица и глубоко посаженными глазами, которые он, просканировав кабинет, остановил на лице Клима. Петровского словно обдало ледяным ветром.