Рука Клима невольно потянулась к телефону.
Что ж, решил он, заглядывая в волчьи глаза Захара Колчака, на этот раз он отступится. Но проиграв бой, он ни за что не отдаст ему лавры победы в войне. Ярину Клим ему не отдаст!..
Он, по-прежнему глядя в дерзко смеющееся лицо Колчака, набрал нужный номер внутренней связи.
- Это Петровский, - коротко выговорил он, услышав ответ на том конце провода. – Прикажите немедленно...
Он не успел договорить – дверь в его личный кабинет решительно распахнулась, едва не слетев с петель, и в комнату ворвался растрёпанный и едва державшийся на ногах Лёня Урюпин, работавший в отделении связи. Парнишка девятнадцати лет, всего полгода назад поступивший на службу в Управление.
- Клим Романович! – запыхавшись, закричал он, не обращая внимания на застывшего в кабинете начальника Колчака. – Там... Там ответ пришёл!.. От тёмных! - пробормотал он, запинаясь и дрожа. На нём – лица нет, весь бледный, испуганный. – По делу Смоловой... решение, - прохрипел он едва слышно.
- Что? – рука Клима, сжимавшая телефон, застыла около уха. Он сглотнул и уставился на Лёню. Барабанами забилось в груди, разрывая грудную клетку, затрепыхалось пойманной птицей его сердце.
- Они требуют... – Лёня едва мог выговорить дававшиеся с трудом слова, словно вынуждая их протискиваться сквозь преграду зубов. Он беспомощно смотрел на своего начальника расширившимися от ужаса глазами. – Они требуют... немедленно передать им преступника, - выдохнул он, наконец.
Лёня поднял неуверенный взгляд на своего начальника – тот стоял бледный, оглушённый, еще ничего не понимающий, с зажатой в руке телефонной трубкой, - и спросил, запинаясь:
- Это вообще... возможно?
Клим заворожённым взглядом смотрел на Лёню, чувствуя, что комната плывёт перед его глазами.
- Кто... написал ответ? – Может быть, есть вероятность, что это ошибка?..
Лёня сглотнул и вытер пот со лба тыльной стороной ладони.
- Герцог... Клеймор.
Клим опустился на стул и безжизненными глазами уставился в пустоту.
Ошибки не было. Впервые в истории заключения Соглашения Даркфелл потребовал выдать им нарушителя.
3 глава. Зоя
3 глава
Эдмор
Зоя Смолова
Она не сразу поняла, что отличается от других, - до десяти лет росла обычным (вполне нормальным) ребёнком. Озорным, непоседливым, очень бойким. Болела, как и все дети, совершала маленькие шалости, всегда участвовала в разного рода детских авантюрах. Отца она не помнила, тот ушёл из жизни, когда Зоя была совсем крохой, зато обожала маму и старшую сестру. Ей никогда в голову не приходило, что она может быть в чём-то на них непохожей. Ведь даже по внешнему виду можно было смело сказать, что они – семья. Все трое – стройные, светловолосые, голубоглазые, с правильными чертами лица и бледной кожей. Зоя с малых лет знала, что когда вырастет, станет такой же красивой, как мама и сестра. А оттого очень хотела поскорее повзрослеть.
Но она не ожидала, что еще, помимо внешней привлекательности, принесёт ей взросление.
Зое шёл одиннадцатый год, когда она впервые услышала этот странный голос и поняла, что внутри неё живёт своей жизнью кто-то другой, тот, кого она не знала. И этот кто-то просился отпустить его на волю, чтобы посмотреть на окружающий девочку мир. Так ясно просил, отчётливо выговаривая слова, жадно скуля где-то внутри неё, что Зоя его боялась, умоляя в судорожных рыданиях не приходить больше и с ней не разговаривать. Однако назойливый голос внутри неё, страшный шепчущий кошмар, бешеным пульсом бьющийся, казалось, в её в крови, продолжал терзать сознание.
Она ничего не сказала маме, подметившей в дочери перемены и тревожно бросавшей на неё косые взгляды. Зоя не поделилась своим маленьким секретом также с Ярой, боясь, что сестра, ею обожаемая, скажет, что не будет общаться с «больной». Да, поначалу Зоя решила, что больна. Она слышала о болезни, поражающей мозг, только не знала её названия, и была уверена, что её детское не защищённое сознание поразила именно она.
Голос то уходил, то возвращался, тело превращалось в раскалённые угли, воспалённые и нарывающие. Зоя чувствовала, что есть нечто внутри неё, что она больше не может контролировать. Какая-то маленькая часть её существа будто сходила с ума: тело становилось всё горячее, конвульсии сковывали её всё чаще, боль становилась нестерпимой, а голос звучал в голове всё громче, с каждым своим приходом отчётливее выговаривая слова.