Комната была очень маленькой: в ней не было окон, стены – такие же грязно-серые, как в одиночке, потолок – такой же давящий, посреди стоит стол и два стула, расставленных напротив друг друга. Я села на один из них.
Опять ждать? И как долго? Пытка... Это всего лишь изощрённая пытка разума. Хотят, чтобы я сошла с ума от неизвестности и страха, прежде начну давать показания? И тогда, конечно же, утомлённая морально, выложу всё как на духу. Уроды! А вот не сдамся вам!
Я стиснула зубы, закрыла глаза и стала вспоминать отца, маму, Зою и Златко... Все детали, все черты. И даже не сразу услышала, что дверь за моей спиной (и почему я не села к той лицом!?) открылась.
Я распахнула глаза, уставившись взглядом на каменные стены.
Я услышала звук приближающихся шагов, хриплый голос и боковым зрением увидела, что в комнату вошёл высокий человек. Мужчина. Он обошёл стол и, поравнявшись со стулом, медленно опустился на него, не отрывая от меня взгляда. Одет он был не по форме: на нём тёмно-синяя рубашка с длинными рукавами, закатанными до локтей, а также джинсы и ботинки на шнуровке, такие, как у конвоиров. Ему лет тридцать, у него светлые волосы и изучающие умные глаза, очень уставшие, будто он давно уже не спал, а на лице трёхдневная щетина.
Я подозрительно сощурилась, вначале его не узнав. Он возмужал, стал настоящим мужчиной. Крепким, широкоплечим, красивым... И карьеру сделал, по всей видимости.
- Петровский, - представился он, не отрывая от меня глаз, - Клим Романович. Заместитель главы Управления тайной службы.
Я ахнула и качнула головой. Думаю, говорить, кто такая я, бессмысленно. Ему и так всё известно.
Какая ирония в том, что именно он будет меня допрашивать и оглашать приговор!
Клим. Мой старый-добрый друг Клим, с которым мы дружили очень долго. Так долго, что, кажется, знали все тайны друг друга. Но как оказалось, - далеко не все. К счастью для Клима.
И вот до чего мы докатились: он – по одну сторону закона, я – по другую. Смотрим друг другу в глаза, словно впервые видим – впервые за восемь лет! – смотрим жадно, остервенело, впитывая в память забытые и новые черты, узнавая заново... Для чего? Чтобы расстаться через какой-то час?!
Я первой отвела взгляд, уставившись на свои сцепленные в замок ладони и наткнувшись на тонкие обручи наручников, сковывающие тонкие запястья. Наручники меня как раз и отрезвили, напомнив – почему я здесь. Это – не встреча старых друзей, отнюдь, это – дознание. И мой бывший лучший друг будет проводить его. Да, во всём этом была ужасная ирония!
- Здравствуй, Яра, - проговорил он очень тихо, как-то неуверенно, вынуждая поднять глаза и вновь смотреть на него.
Как раньше и всё-таки по-новому. Мы другие уже, совсем не те Яра и Клим, чтобы бегали по лугу из высоких трав и ромашек, держась за руки, и танцевали под дождём, глупые, но счастливые! Всё это давно в прошлом, Клим! Ты разве не забыл?..
Я не поздоровалась в ответ, подняла на него твёрдый спокойный взгляд, встречаясь с внимательным и каким-то растерянным взглядом друга. В душе зародились сомнения и лёгкая тревога. Что-то идёт не так, как положено. Разве так должны вести себя дознаватели? Почему ты смотришь на меня, Клим? И ни о чём не спрашиваешь!?
- Мне не положено находиться здесь, - будто отвечая на мой мысленный вопрос, огорошил меня Петровский. - Я выпросил десять минут, чтобы с тобой поговорить. – Он стиснул зубы, будто слова давались ему с трудом. - Не хочу, чтобы последние, кого ты запомнила, были конвоиры.
Я смотрела на него, не понимая, что происходит: почему ему не положено здесь находиться? Он выпросил для меня десять минут?.. А что будет... потом?
- Тебе... не холодно? – задал Клим неожиданный вопрос, заставший меня врасплох. Странный, нелепый.
Я отрицательно покачала головой, продолжая рассматривать его лицо в попытке понять, что происходит.
- Не думал, что мы с тобой встретимся при подобных обстоятельствах, - сказал он грустно. Голос его был очень тихим, однако казался оглушающе громким.
- Я тоже, - коротко бросила я. И это были первые слова, сказанные мной ему за последние восемь лет. – Ты стал большим человеком, - попыталась улыбнуться, хотя и понимала, что в данной ситуации это – нелепо. – Я всегда знала, что ты добьёшься много.