- Почему ты так странно смотришь на меня? – заметив изменения в моём настроении, сощурился Клим.
- Нет, ничего...
- Хочешь попросить о чём-то? – догадался он и подался вперёд – так, как делала я недавно.
Попросить о помощи? Попросить?.. Он друг? Или враг... Кто есть, а кто есть враг сейчас?!
- Нет, - пробормотала я, не отважившись. - Мне ничего не нужно.
Он не поверил мне, но настаивать не стал. Открыл было рот, чтобы что-то сказать, но дверь в комнату резко распахнулась, и на пороге появился тот самый охранник, что привёл меня сюда.
- Время истекло, Клим Романович! – объявил он громко, но не так грубо, как раньше. – Смолова, на выход!
- Подождите!.. – поднялся со своего стула Клим, намереваясь, очевидно, продлить время «свидания».
- Не нужно! – заявила я и решительно поднялась. Посмотрела Климу в лицо. – Не нужно... Клим Романович.
Его передёрнуло от такого обращения. Он привык слышать его от других, но не готов был услышать от меня. Это обращение – черта, что лежала между нами. И я очертила её еще раз, сильнее надавливая, ярче обрисовывая границы. Он – закон, я – преступление. Я ему не пара. Раньше не была... А сейчас – тем более.
Под его молчаливым, очень внимательным, испытывающим взглядом я прошла к двери. Он смотрел мне в спину, терзая глазами. Чего-то ожидая?.. Но что я могу, Клим?
Но на пороге я всё же обернулась к нему. В последний раз.
- Клим, - позвала я его. – Прости меня. За то, что отказала тогда. - Я ласково улыбнулась ему и, указывая на наручники, что уже натёрли мне запястья, добавила: – Как видишь, я совсем не та девушка, что тебе нужна. Дочь государственного преступника и сама преступившая закон - не пара заместителю начальника Тайной службы. – Я решительно скрылась за дверью. – Всё правильно, ведь так?
- Яра!.. – воскликнул Клим, но броситься за мной так и не посмел.
Меня вели серыми коридорами в одиночную камеру, откуда уже очень скоро направят в Даркфелл. Сколько у меня есть времени: тридцать минут, двадцать?.. В голове было пусто.
Я села на койку, взяла в ладони кулон, подаренный мне много лет назад отцом, и сдавленно произнесла:
- Помоги, папа. Пожалуйста, помоги нам...
Я прислонилась к сырой стене, закрыла глаза и незаметно для себя провалилась в короткий сон-видение.
Мне виделся дьявол – черноволосый, темноглазый, внушающий страх. Из его ладоней сочился чёрный дым, а губы складывались в оскал вместо улыбки. Он заметил меня и разозлился; решительно направился ко мне, нависая чёрной скалой. Глаза на скрытом во мраке лице сверкнули красным, - только глаза, сощуренные и злые. Губы его медленно приоткрылись, и дьявол произнёс страшным голосом: «Ты кто такая?». А я могла лишь жадно глотать ртом воздух и беспомощно задыхаться не в силах вымолвить даже слова. А потом лицо стало обретать очертания, и я узрела дьявола...
- Гражданка Смолова! – оглушила меня зычная команда охранника. – На выход!
Я в страхе подскочила, как ошпаренная, больно ударившись локтями о стену. Голова кружилась, в висках пульсировало, а в затылке – лёгкое покалывание. Тряхнула головой, гоня прочь видение. Это сон. Просто сон!
Но когда выходила из камеры, явственно ощущала пристальный взгляд, направленный мне в спину. Дьявол продолжал наблюдать за мной, даже когда я покинула границы сна.
Обернувшись, я заворожённо уставилась на пустую камеру: серые стены, маленькое окошечко под потолком, нары, деревянный пол... Никого!
- Иди, Смолова, - толкнул меня в спину охранник. – Тебя уже ждут!
Я последовала за ним, приказав себе держаться. Это всё нервное напряжение, стресс, тревога, волнение!..
Сознание порой играет с нами злые шутки!
Я тогда еще не знала, что иногда играют с нами люди... И эти игры – намного опаснее и более злы.
***
А между тем у дьявола, что привиделся Ярине в одиночной камере, было имя. И было лицо. С застывшей на нём удовлетворённой гримасой. И из ладоней его действительно сочился чёрный дым, а глаза мерцали красным в моменты, когда он был в ярости или когда жажда тёмной крови пыталась взять над ним верх.