По проспекту навстречу ехал тёмно-синий минивен. «Тревога!» – взвизгнула запоздавшая интуиция. Отреагировать Рафаил не успел. Минивен юркнул к тротуару, дверь распахнулась – и он почувствовал, как резкий толчок вгоняет его внутрь. Он упал вперёд, в проём двери. Крепкие руки справа и слева подхватили обмякшее тело и втащили в салон. Краем глаза он заметил клошара – того самого, что сидел у выхода из ресторана. Клошар захлопнул дверь, минивен поехал дальше. Запястья Рафаила больно стянула монтажная лента, его опрокинули на пол вниз лицом. Он почувствовал, как из кармана вытаскивают нож.
Захват был проведён безукоризненно, с грустью признал Рафаил. Научились всё-таки, гады.
В спину уткнулось что-то твёрдое – судя по всему, ствол. Он попытался оглядеться – и получил ощутимый удар в затылок.
– Не ёрзай! Урою!
Люди Бальтазара были настроены недружелюбно. Видимо, успели отрастить на него зуб, пока выискивали по всему Парижу.
– Видишь сзади? – послышался грубый голос.
– Вижу, – донеслось со стороны водителя. – Какой-то черномазый за рулём, похож на обкуренного.
Через некоторое время тот же грубый голос приказал:
– Сверни и остановись!
Минивен резко вильнул вправо и затормозил.
Рафаил услышал, как мимо проехала машина. Похитители озабоченно переговаривались.
– Думаешь, слежка?
– В какой-то момент показалось.
– Да кому он нужен, кроме нас и преисподней?
– Осторожность лишней не бывает.
– Вроде оторвались.
– Сдавай-ка задом, – приказал старший.
Автомобиль вырулил обратно на проспект, с которого только что свернул, и покатился, набирая скорость.
Примерно через полчаса движение замедлилось, автомобиль остановился. Рафаила грубо вытолкнули из салона, он с трудом удержался на ногах – со стянутыми за спиной запястьями сохранить равновесие было непросто. Разогнувшись, он увидел, что находится в просторном, на несколько машин, подземном гараже. Пятеро крепких ребят рассматривали его пустыми холодными взглядами.
«Отморозки, такие на все способны», – констатировал опытный Рафаил.
– Туда, – крепыш с мощной шеей указал на дверь в глубине гаража.
Соседняя комната оказалась просторной и богато обставленной. Большой бильярдный стол, домашний кинотеатр, кожаная мебель, камин, шкафы с антикварной посудой, бар, рыцарские доспехи по углам… Бальтазар сидел на диване и смотрел старый чёрно-белый фильм – какую-то голливудскую комедию. Тот же крепыш толкнул Рафаила в спину, заставляя выйти на середину комнаты, а сам стал сзади.
– Говорят, ты успел вкусно поужинать? – Бальтазар поднялся из кресла. – Свежие мидии, прекрасный лосось, замечательное вино… Молодец, побаловал себя напоследок. Как чувствовал…
Он встал, неспешно подошёл к пленнику, посмотрел ему в глаза. Это был бесчеловечный гипнотический взгляд голодного питона, с которым Рафаил однажды столкнулся в джунглях, можно сказать, «лицом к лицу»… Тогда он оцепенел, тело стало чужим, и на задворках сознания промелькнула старая байка о том, что загипнотизированный кролик, упираясь лапами и визжа от ужаса, сам ползет в открытую зубастую пасть… Или это вовсе не байка?! Хорошо, что у жреца племени буру за спиной всегда личная охрана – шестерка крепких туземцев с дубинами и топорами вмиг разделались со страшным пресмыкающимся, и вечером не питон довольно переваривал пищу, а все племя радостно насыщалось его плотным похожим на куриное мясом…
Но Бальтазар не был голоден, да и должник провинился не очень сильно: наказать за четыреста евро можно обычным избиением без увечий… Откуда тогда эта первобытная, животная ненависть в его взгляде?
– Ты не подумай, что я забыл про долг… Я пытался собрать деньги, – хрипло сказал Рафаил, и в голосе звучали искренние покаянные нотки. – Но эти проклятые кредитки… Туристы не носят крупную наличку, только мелочевку. Все из-за пластиковых карточек…
– Так вот, кто виноват, карточки? – ухмыльнулся Бальтазар. – А тебя, беднягу, совесть замучила? И ты, выходит, совсем ни при чём?
– Ну, не то чтобы совсем, – Рафаил пожал плечами. – Просто обстоятельства так сложились… Но я собирался…
– Это радует! – коротко размахнувшись, Бальтазар всадил в живот Рафаилу увесистый кулак. Тот успел сгруппироваться, напрячь пресс. Но удар его всё-таки согнул. Тяжело переводя дыхание, Рафаил продолжил попытки сгладить ситуацию:
– Я, конечно, затянул, понимаю. Трудные времена. Прости.
– Да ну, не преувеличивай! Разве это трудные времена?! То ли ещё будет!