Казалось, Эйб размышляет. Потом, изобразив на лице сожаление, он покачал головой.
– Не могу, Генри. Ты ведь знаешь Марту. Ее одолела жадность. Между нами: если бы я дал треть, то понес бы убыток. Так было бы несправедливо. Раз я сбываю ваш товар, мне полагается разумная прибыль. Ты понимаешь?
– Треть, – мягко сказал Шелли. – Да, я знаю Марту. Она уперлась и меньше чем на треть не согласится.
– Никак нельзя. Слушай, а если мне самому поговорить с Мартой? – Эйб улыбнулся. – Я сумею ей все объяснить.
– Треть, – повторил Шелли. – Берни Баум тоже пока не закрывал лавочку.
Эйб среагировал так, будто в его толстую задницу воткнули иголки.
– Баум? – его голос сорвался на визг. – Ты ведь не говорил с ним, правда?
– Пока нет, – спокойно ответил Шелли, – но Марта пойдет к нему, если ты не дашь ей трети.
– Баум никогда не даст ей треть!
– Может дать, если узнает, что перехватил сделку у тебя. Он же ненавидит тебя, правда, Эйб?
– Слушай ты, старый жулик! – закричал Эйб, подавшись вперед и свирепо уставясь на Шелли. – Меня не возьмешь на пушку! Баум никогда не даст вам треть… никогда! Я знаю. Со мной твои штучки не пройдут!
– Послушай, Эйб, – беззлобно заговорил Шелли, – давай не будем спорить. Ты знаешь Марту. Ей нужна треть. Она готова обращаться с нашим планом ко всем крупным барыгам – ты ведь не один такой, – пока не получит треть. Начнет она с Берни. Это ведь не мелочь какая-нибудь. Куш составит два миллиона долларов. Даже если на твою долю придется только четверть, ты все равно хорошо заработаешь и притом безо всякого риска. Мы хотим треть, Эйб, и точка. Иначе мы будем договариваться с Берни.
Эйб почувствовал, что дальше торговаться бессмысленно.
– Эта Марта! – проговорил он с отвращением. – Не терплю женщин, которые много едят. Есть в них что-то такое…
– Неважно, сколько Марта ест, – сказал Шелли, уже улыбаясь своей чарующей улыбкой. Он понимал, что выиграл. – Получим мы треть или нет?
Эйб посмотрел на него со злобой.
– Да, вор, получите!
– Не волнуйся, Эйб. Нам всем достанется по хорошему куску. Ах, да, еще одно…
Эйб подозрительно нахмурился.
– Что еще?
– Марте нужна какая-нибудь побрякушка… браслет или часы. Что-нибудь позаметнее. Только на время. Это понадобится ей для дела. Помнишь, ты обещал…
– Иногда мне кажется, что у меня голова не в порядке, – сказал Эйб, но все-таки отпер ящик стола и вынул продолговатый плоский футляр. – С возвратом, Генри… без фокусов.
Шелли открыл футляр и стал с одобрением рассматривать платиновый браслет с бриллиантами.
– Не будь таким недоверчивым, Эйб. В конце концов, ты и себе перестанешь доверять. – Он спрятал футляр в карман. – Очень даже ничего. Сколько он стоит?
– Восемнадцать тысяч. Мне нужна расписка. – Эйб нашел лист бумаги, быстро нацарапал расписку и подвинул ее через стол.
Шелли подписал и встал.
– Поеду знакомиться с Джонни Робинсом, – сказал он.
– Я не связался бы с этим делом, – сказал Эйб, глядя на него снизу вверх, – если бы не Марта его организовала. У этой бочки сала есть мозги.
Шелли кивнул.
– Да, Эйб, есть. И еще какие!
– Вам надо иметь в виду, мистер, одну вещь, – сказал мне Эл Барни, когда бармен в пятый раз принес ему виски. – У меня есть склонность немного расцвечивать свои истории. Знай я грамматику, сам бы писал книжки… если бы умел писать. Так что придется мириться с моими поэтическими вольностями. Может быть, то, о чем я рассказываю, происходило иначе… только поймите меня правильно, я говорю о мелочах, о живописных деталях… когда сидишь вот так со стаканом пива в руках, появляется охота дать воображению порезвиться. – Он почесал необъятный живот и взглянул на меня. – По-другому-то мне резвиться не приходится.
– Давайте дальше, – сказал я. – Я слушаю.
– Итак, мистер, мы вывели на сцену Эйба Шулмана и Генри Шелли, а теперь пора познакомиться с Мартой Шелли. Она сошлась с Генри, когда ее выпустили из тюрьмы. Только не воображайте, будто они поженились. Она знала его как одного из самых ловких аферистов, а он ее – как одну из искуснейших воровок. Но заметьте себе – сама она никогда не воровала. Она организовывала кражи. Марта была до того жирна, что вряд ли сумела бы украсть соску у младенца, но голова у нее работала отлично, и Генри оценил это качество. В ту пору она только что вышла из тюрьмы после пятилетней отсидки. Для такой женщины, как Марта, было настоящей пыткой попасть в тюрьму – ведь она жила ради еды, а вы можете себе представить, какой дрянью ее кормили в тюрьме. Она похудела на восемнадцать фунтов и дала себе клятву больше никогда, повторяю – никогда, туда не возвращаться. Она познакомилась с Генри в каком-то дешевом отеле. Встреча произошла случайно. Она слышала о нем, он слышал о ней. У Марты возникла идея, которую она обдумала со всех сторон, пока сидела в камере. По внезапному вдохновению она решила предложить Генри участвовать в этом деле. Он выслушал ее и увлекся ее замыслом. Они решили, что при осуществлении плана им не обойтись без Эйба Шулмана: тот мог обратить добычу в деньги, а их только наличные и интересовали. У Марты была молодая племянница, и она считала, что та им пригодится. Но кроме племянницы требовался еще молодой человек. Отец девушки – брат Марты – любил Верди: знаете, это тот малый, который сочинял оперы. Он как раз вернулся домой после одной из этих дурацких опер, когда родилась дочь. Он назвал ее Джильдой.