– Риголетто, – сказал я.
Эл безразлично посмотрел на меня, почесал брюхо и опять приложился к пиву.
– Ну, не знаю. В общем, в конце концов, девушка стала выступать на трапеции в одном захудалом цирке. Ее не устраивала тамошняя плата, и когда у вышедшей на свободу Марты появилась мысль использовать Джильду, та охотно согласилась. Акробат может быть очень кстати для работы на верхних этажах. – Эл помолчал, разглядывая свой стакан, затем продолжал: – Я хочу обрисовать вам Марту. Она была, пожалуй, самой толстой женщиной, какую мне довелось видеть. Тут насмотришься на сало, когда понаедут старые коровы из Нью-Йорка, но с Мартой их сравнить было нельзя. Марта непрерывно ела… если она не орудовала ножом и вилкой, то нажиралась конфетами и булочками с кремом. Я полагаю, она весила никак не меньше двухсот восьмидесяти фунтов. Она была низенькая, квадратная, светловолосая. В момент знакомства с Генри ей было около пятидесяти четырех. У нее было больше мозгов в мизинце, чем у Генри во всей голове. Она задумала эту грандиозную операцию и сама ее организовала. Ей же пришло в голову попросить Эйба найти еще одного исполнителя. Эйб имел связи в других городах, а Марта боялась, как бы о ее замысле не узнали местные гангстеры. Случись им что-нибудь пронюхать, и они тоже вмешались бы в игру. Марта умела беречь деньги – не то что Генри – и потому смогла взять на себя финансирование операции. Она несказала Генри, каким капиталом располагает. Фактически она имела около двадцати тысяч долларов и теперь решила не скупиться на расходы на дело. Марта сняла трехкомнатный номер в отеле «Плаза» на Бэйшор-Драйв, не очень роскошный, но хороший. К нему примыкала терраса на крыше отеля, что пришлось по душе Джильде. По ее мнению, никогда не следовало упускать случай попользоваться комфортом на дармовщину. Генри тоже был доволен: номер соответствовал его мнимому положению в обществе и, опять-таки, ничего ему не стоил.
Пока Генри говорил с Эйбом, Марта сидела под зонтом на террасе, поедая конфеты с мятной начинкой, а Джильда, совершенно голая, загорала на лежаке… Марта Шелли, более известная в преступном мире как «Толстуха Гаммрич», запустила два толстых пальца в коробку и извлекла конфету. Прежде чем отправить ее в рот, она полюбовалась ею.
– Прикройся, девочка, – сказала она, глядя на голую загорелую спину Джильды. – Генри может войти в любой момент… что он подумает?
Джильда, лежавшая на животе, положив голову на руки, задрала в воздух длинные красивые ноги и напрягла поджарые ягодицы. Она захихикала.
– Я знаю, что он подумает, – сказала она. – Да какая разница? Старый козел давно с этим покончил.
– Мужчина никогда с этим не кончает, по крайней мере, в мыслях, – возразила Марта. – Надень что-нибудь!
Джильда перевернулась на спину, закинула ногу на ногу и стала смотреть сквозь солнечные очки в ослепительно-голубое небо.
Ей исполнилось двадцать пять лет. У нее были густые длинные волосы цвета спелого каштана, большие зеленые глаза, окаймленные длинными темными ресницами, и озорное пикантное личико – из тех, на которые всегда оглядываются мужчины. Пусть не красавица в прямом смысле слова, она была достаточно красива, а ее загорелое тело выглядело потрясающе. На нем не было белых следов бикини. Джильда загорала только нагишом.
– Ты слишком много ешь, – заметила она, приподнимая свои конические груди. – Как ты можешь без конца нажираться, час за часом… Фу!
– Речь не обо мне, а о тебе! – рявкнула Марта. – Прикройся! Я не хочу, чтобы Генри смущался. У него старомодные понятия.