Затем Мише было сообщено следующее: в результате проведенного следствия выяснено, что он, Михаил Каменский, в инциденте, связанном с перестрелкой у скал, является потерпевшим. В отношениях с турецкой полицией он проявил абсолютную лояльность. В связи с этим господин капитан Онсель уполномочен заявить: турецкая полиция обязана сообщить о случившемся инциденте в Интерпол. Именно это она и сделает сегодня, после того как все обстоятельства, связанные с господином Каменским, выяснены. От него же она попросит лишь дать подписку с обязательством сообщать о всех его дальнейших передвижениях.
После того как Миша подписал обязательство, капитан Онсель и адвокат пожали друг другу руки. Затем Исметчи, похлопав Мишу по плечу, обнял его — и вывел из комнаты.
49
Когда они вышли на улицу, Миша увидел стоящий сразу же за «вольво», в котором сидела Галя, роскошный темно-голубой «мерседес». Остановившись рядом с лимузином, Исметчи сказал — тише, чем обычно:
— Молодой человек, еще раз поздравляю. Мы победили.
— Спасибо, господин адвокат.
— Но надеюсь, у вас есть голова на плечах? И вас не нужно учить, что делать дальше?
Не нужно, это уже точно, подумал Миша. Улыбнулся.
— Конечно, господин адвокат. Еще раз большое спасибо.
Ответив ему деревянной улыбкой, Исметчи пожал Мише руку. Тут же сел в «мерседес». Пока Миша усаживался рядом с Галей, машина адвоката уехала.
После того как Миша захлопнул дверцу, Галя спросила:
— Ну как?
— Все в порядке.
— Они… — Включила газ. — Давай хоть отъедем отсюда. — Спросила, чуть отъехав: — Они тебя отпустили?
— Отпустили.
— Не верю. — Увидев свободное место, притормозила у тротуара. Посмотрев на него, прошептала: — Мишенька…
Почему она шепчет, подумал Миша. Тут же с удивлением заметил: стрелка спидометра колеблется. Но этого не может быть, ведь машина стоит… Впрочем, может быть, она едет. Конечно. Его качает. Он явственно ощущает, как сползает в сторону двери… Галя почему-то бросила руль. Склонившись над ним, она обнимает его. И плачет. Почему она плачет?
Остального он уже не помнил. Остальное потонуло в колеблющейся мгле, вскоре превратившейся в полную темноту.
50
Открыв глаза, он увидел склонившееся над ним лицо Гали. Он лежал в кровати, на спине. Вглядевшись, заметил: недалеко от него горит настольная лампа. Собственное тело казалось ему сейчас очень легким. Настолько легким, что готово было поплыть в воздухе.
Встретив его взгляд, Галя зашептала:
— Ой, Мишенька… Ой, какая я дура… Тебе не надо было выписываться…
— Выписываться? — Он попытался приподняться. — Откуда?
— Лежи! — Лицо Гали стало злым. — Миша, ты что, с ума сошел? Вот поэтому все и получилось… Тебе не нужно было выписываться из больницы. Ты что, все забыл?
Из больницы. Ну да. Он лежал в больнице. Потом была очная ставка. С Масудом. Потом его отпустили. Точно. Наконец он вспомнил все. Вспомнил, как сел в машину рядом с Галей — и почти тут начал сползать с сиденья… Значит, действительно он рано выписался.
— Долго я валяюсь?
— Не очень. — Галя поправила подушку. — Часа три. Ты… очень плохо себя чувствуешь?
— Да нет. Наоборот. Во всем теле какая-то легкость.
— По тебе не скажешь. — Замолчала, явно колеблясь. — Не знаю даже, говорить или нет… Ты в самом деле в норме?
— В норме. Я же сказал. Что «говорить или нет»?
— Звонил Юсиф. Спрашивал, как и что.
— Юсиф? И… давно?
— Как только я тебя привезла. Я сказала, что ты сразу после полиции потерял сознание. Он спросил, смогу ли я обойтись без врача. Он не хотел бы, чтобы о квартире знали посторонние. Я сказала, попытаюсь. Ну вот. Он сказал, что позвонит еще. Вечером.
— А сейчас что?
— Сейчас вечер. Хочешь есть?
— Не знаю. — Он в самом деле не знал, хочет он есть или нет.
— Я разогрею бульон. Тебе нужно что-то съесть. Попытайся, а?
— Ладно. Попытаюсь. Вообще, мы где?
— В квартире. В той самой. О которой я говорила. Полежи, я сейчас.
Галя ушла. Пока ее не было, он оглядел комнату. Судя по двуспальной кровати, на которой он лежал, это была спальня. Мебели было мало, лишь два спальных столика у изголовья, телевизор в углу, трюмо и пуфик. Комната ему понравилась, во всяком случае, она выглядела уютно. В большой вазе на подоконнике стояли цветы. На столике рядом с ним лежала плоская коробка телефона.