-- Это было нынче утром на подносе. Я принесла, так как слышала, что даже из мелочей вы умеете делать серьезные выводы.
Холмс пожал плечами.
-- Из этого никаких серьезных выводов не сделаешь. Спичками, разумеется, зажигали сигареты, судя по тому, что обгорел только кончик. Когда зажигают сигару или трубку, сгорает половина спички. Э, а вот окурок действительно представляет интерес. Вы говорите, у этого джентльмена усы и борода?
-- Да, сэр.
-- Тогда не понимаю. Эту сигарету, по-моему, мог курить только гладко выбритый человек. Ведь даже ваши скромные усы, Уотсон, нельзя было бы не опалить.
-- Мундштук? -- предположил я.
-- Ни в коем случае: примят кончик. А может быть, у вас в доме живут два человека, миссис Уоррен?
-- Нет, сэр. Он ест так мало, что я порой удивляюсь, как одному-то хватает.
-- Что ж, придется ждать еще материала. В конце концов вам не на что жаловаться. Квартирную плату вы получили, и он спокойный жилец, хотя, безусловно, не совсем обычный. Он хорошо вам платит, а если предпочитает не показываться, то, собственно, вас это не касается. У нас нет причин нарушать его уединение, пока нет оснований полагать, что он скрывается от закона. Я берусь за это дело и буду о нем помнить. Сообщите, если произойдет что-либо новое, и рассчитывайте на мою помощь, если она понадобится.
-- В этом деле, несомненно, есть кой-какие занятные особенности, Уотсон, -- сказал он после того, как миссис Уоррен ушла. -- Оно может оказаться пустяковым -- допустим, жилец просто оригинал; возможно, однако, что оно гораздо серьезнее, чем выглядит поначалу. Прежде всего приходит в голову, что в комнатах миссис Уоррен живет вовсе не тот человек, который их снимал.
-- Почему вы так думаете?
-- На такую мысль наводит окурок, и потом, разве не было установлено, что жилец выходил один раз и в тот же день, как снял квартиру? Он -- или кто-то другой -- возвратился, когда никто в доме не мог его видеть. У нас нет никаких доказательств, что вернувшийся -- тот самый человек, который уходил. Далее, человек, снявший комнаты, правильно говорил по-английски. Этот же пишет печатными буквами и "спичка" вместо "спичкл". По-видимому, он нашел слово в словаре, ведь словарь дает существительное только в единственном числе. Краткость, возможно, ему нужна, чтобы скрыть незнание английского языка. Да, Уотсон, у нас достаточно оснований подозревать, что тут произошла замена.
-- Но с какой целью?
-- Наша задача в том и заключается, чтобы это разгадать. Один очевидный путь к разгадке у нас, пожалуй, есть. -- Он достал свой огромный альбом, куда изо дня в день вклеивал вырезанные из лондонских газет объявления о розыске пропавших, о месте встреч и тому подобное. -- Боже мой! -- воскликнул он, листая страницы. -- Какая разноголосица стонов, криков, нытья! Какой короб необычайных происшествий! А ведь именно из этого короба человек, изучающий необычное, может выудить самые ценные сведения! Жилец миссис Уоррен уединился, и ему не шлют писем из опасения, что раскроется тайна, которую так хотят сохранить. Каким же путем сообщать ему о том, что происходит за стенами дома? Разумеется, через газеты. По-видимому, другого способа нет, и, по счастью для нас, мы можем ограничиться изучением одной газеты.
Вот вырезки из "Дейли газетт" за последние две недели. "Дама в черном боа в Конькобежном Клубе Принса" -- это пропустим. "Неужели Джимми разобьет сердце своей матери!" -- и это вряд ли имеет к нам отношение: "Если женщина, потерявшая сознание в Брикстонском омнибусе..." -- меня она не интересует. "Душа моя тоскует по тебе..." -- нытье, Уотсон, самое настоящее нытье! А вот это подходит больше. Слушайте: "Терпение. Найду какой-нибудь верный способ общаться. А пока этот столбец. Дж." Напечатано через два дня после того, как жилец поселился у миссис Уоррен. Вполне годится, верно? Таинственный незнакомец, возможно, читает по-английски, хотя и не умеет писать. Попытаемся снова напасть на этот след. Ну вот, так и есть -три дня спустя. "Дело идет на лад. Терпение и благоразумие. Тучи рассеются. Дж." Потом -- ничего целую неделю. А вот нечто более определенное. "Путь расчищается. Если найду возможность сообщить, помни условленный код -- один А, два Б и так далее. Узнаешь вскорости. Дж." Напечатано во вчерашней газете, в сегодняшней -- ничего. Все это весьма подходит к случаю с жильцом миссис Уоррен. Ждать недолго, Уотсон, я уверен, что положение прояснится.
Мой друг оказался прав. Утром я застал его стоящим на коврике перед камином, спиной к огню, с улыбкой полного удовлетворения на лице.
-- Ну, что вы теперь скажете, Уотсон! -- воскликнул он и взял со стола газету. "Высокий красный дом с белыми каменными карнизами. Четвертый этаж. Второе окно слева. Когда стемнеет. Дж." Это уже вполне определенно. После завтрака мы, пожалуй, произведем небольшую разведку в окрестностях дома миссис Уоррен... А-а, миссис Уоррен! Какие у вас новости?
Стремительность, с какой наша клиентка влетела в комнату, говорила о том, что произошло что-то очень важное.
-- С меня хватит, мистер Холмс! -- вскричала она. -- Надо сообщить в полицию! Пусть укладывает чемодан и убирается. Я бы сразу поднялась к нему и так ему и сказала бы, да подумала, что сперва надо посоветоваться с вами. Но терпение мое кончилось, уж если дошло до того, что избили моего старика...
-- Избили мистера Уоррена?
-- Ну, во всяком случае, обошлись с ним по-свински.
-- Но кто с ним обошелся по-свински?
-- Вот это мы и хотим узнать! Случилось это нынче утром, сэр. Мистер Уоррен работает табельщиком у Мортона и Вейлайта на Тоттенхем-Корт-роуд. Уходит он из дому около семи. Так вот, нынче утром, не прошел он и десяти шагов по улице, как его нагнали двое, накинули на голову пальто и сунули в кэб, стоявший у обочины. Целый час они возили его, потом отворили дверь и вышвырнули. Он лежал на мостовой, обезумев от страха, и, конечно, ему было не до того, куда девался кэб. Когда он встал, то увидел, что находится на Хэмстед-Хит. Он приехал домой в омнибусе и теперь лежит на кушетке, а я сразу помчалась сюда рассказать, что произошло.
-- Чрезвычайно интересно, -- сказал Холмс. -- Не заметил ли он, как выглядели эти люди, не слышал ли, о чем говорили?
-- Нет, он совсем обалдел. Знает только, что подняла его будто нечистая сила и будто нечистая сила бросила наземь. Их было не меньше, чем двое, а может, и трое.