Время шло, ноги постепенно начали коченеть — он уже почти час стоял в холодной проточной воде. Рейн подумал, что у него, скорее всего, ничего не выйдет. Он не может сосредоточиться. Сейчас он выйдет из ручья, вернётся в лагерь и скажет Сатин, что магию подчинить не получилось. Потом поставит ботинки сохнуть и выпьет горячего чая…
Он подумал ещё раз — и устыдился собственного малодушия. Как он мог так просто сдаться? Что подумает Сатин, когда увидит его — его, проигравшего свой первый бой с собственной волей? Я тут всего час, решил юноша, не больше, да и холод не слишком сильный. Я справлюсь. Я покажу ей, что могу управлять водой.
Рейн почувствовал внезапный прилив сил. Он понял, что стоит ему чего-то захотеть, приложить усилие — и всё получится. Он прикрыл глаза и попытался отгородиться от окружающего мира, думать только о воде вокруг, о холоде, о звуке течения. Как там говорилось? Твёрдая воля — и гора превратится в поле. Мир перестал существовать. Остался только он сам — и вода.
В один миг всё переменилось. Теперь он стоял посреди совершенно пустого поля, покрытого белёсой травой. У ног по-прежнему вился ручей, и вода в нём казалась юноше такой чистой, такой прозрачной. Идеальной водой. Рейн интуитивно понял, что это — сущность воды, её истинное обличие. И он может ей управлять. Он попытался представить себе жидкость, которая поднимается вверх, но вместо водяного столба перед глазами встала громадная скала — словно соткалась из воздуха. Не до конца понимая, что он делает, парень ударил кулаком по камню. И ещё раз. И снова. Камень остался совершенно неподвижным. Забери меня Медб…Надо не думать о скале, понял Рейн, только о воде. Не отвлекаться на посторонние вещи.
Рейн сосредоточился. Юноша мысленно представил себе ручей и подумал о том, как он, словно по волшебству, превращается в широкую реку. Так сложно сконцентрироваться на заклинании…
Он постарался как можно чётче представить себе тот поток, что наполнял ручеёк. Пусть он растёт. Пусть он превратится в фонтан.
Яшар ям гилим.
И вдруг — что-то произошло. Он почувствовал, будто вода задвигалась. Что-то резко вырвало его из видения, перед глазами опять стояла дубовая роща. За его спиной кто-то что-то говорил, но Рейн ничего не слышал — уши были словно забиты ватой. Цветов тоже не было — всё было каким-то серым, даже солнце, деревья и листья.
Яшар ям гилим.
Ручей ответил ему. Поток воды изогнулся дугой, пошёл волнами — и фонтаном ударил в небо. Юноша почувствовал, как всё его существо заполняет искренний, чистый восторг. Рейн понял: теперь ему надо захотеть, чтобы вода текла вверх, а не вниз. Он сделал попытку снова войти в то безмятежное состояние, в котором только что призвал магию — и потерял контроль. Мысли разбежались, в мир вернулись цвета звуки. На миг клубок из воды завис в воздухе, а затем рухнул вниз. Поток сшиб Рейна с ног, что-то мокрое и тяжёлое с силой ударило его по голове. Я победил, успел подумать юноша — и отключился.
Придя в себя, Рейн почувствовал, что лежит на земле. Вокруг всё было в воде, одежда промокла насквозь. Под ним оказалась Сатин, которая больно ударила его под рёбра и встала, пошатываясь и бормоча проклятия.
К нему подошёл Мидир и одним рывком поставил на ноги.
— Ты как? — спросил отшельник с усмешкой.
— Да так… Голова кружится, ноги подкашиваются.
— Ничего. Так всегда бывает после Иеромагии.
Рейн огляделся и зашагал к костру — навстречу Сатин, которая вытянула руки вперёд, стараясь согреться. Мидир вздохнул и последовал за юношей.
— Извини меня. — сказал Рейн. — Я не хотел, честно… у меня само собой получилось.
— Вина вине рознь. — огрызнулась девушка. Она сняла с себя плащ и осталась в чёрных штанах и чёрном кожаном жилете. Сатин внезапно повернулась к Рейну и весело рассмеялась. — Ну и потоп ты устроил! Всю рощу в озеро превратил.
Рейн обрадовался перемене темы и рассказал ей про свой опыт со Священным Наречием и про то место, в котором оказался.
— Ты побывал на Первом Мосту. — заметила Сатин. — Он всем магам доступен. Второй Мост — это наши сны, там вообще все люди бывают… ну, то есть почти все. — Рейну показалось, что она на миг переменилась в лице.
— А сколько всего есть Мостов?
— Семь. Первый — Иеромагии, второй — снов, третий — разума, четвёртый считают обителью Теневого Народа — у вас в Уладе их называют круитни. Ещё два — пятый и шестой — во время Войны Лжи были осквернены влиянием Ненавистного и его Непрощённых. Туда сейчас только самые сильные Иеромаги попасть могут, но даже для них это очень опасно.
— А седьмой?
— Мост Правосудия. Этот Мост — легенда, там никогда никто не был. Мы в Авестинате верим, что в один день армии Противника и Творца сойдутся на этом Мосту, чтобы сразиться за власть над миром. Этот день станет Конечным Воскрешением, концом старого мира и началом мира нового… впрочем, сейчас это не важно. Ты молодец! Мало кто может добиться такого прогресса в первый раз. Мы продолжим наши уроки с водой. Ты будешь постепенно наращивать свой словарный запас, а потом можно будет перейти к более сложным вещам — например, составлять целые тексты на Священном Наречии Авестината, учиться формулировать сложные желания… Кстати, я совсем забыла — ты же даже обычный авестийский не знаешь! Это надо исправить…
Она ещё много говорила, и Рейн вдруг вспомнил — Сатин ведь не может пользоваться магией! Она может знать хоть все Наречия — но ни разу не ощутит того бодрящего чувства, того безграничного счастья, когда человек сливается с агдал тифилин. При этом девушка нашла в себе силы не унывать и учить его, Рейна, всему, что знает сама. Юноша почувствовал, как в его душе поднимается волна благодарности. Я сделаю ей подарок, решил Рейн. Что-то ценное. Что-то от себя — чтобы отблагодарить её за то, что открыла ему доступ в мир могущества и Негасимого Огня. Юноша вернулся к ручью и нарвал там тростника, стараясь выбирать самые толстые и прочные стебли.
Через час они двинулись в путь, перед этим наполнив меха чистой родниковой водой. Плач-Холмы изменились, и изменения эти нельзя было назвать радостными. Дорога, по которой они ехали от Маг Темры, давно уже кончилась, сначала истончившись до тропки, а затем окончательно исчезнув на однообразных каменистых склонах. Растительность стала куда более редкой, сочная трава сменилась зарослями горицвета и льнянки. Гораздо больше стало валунов и мелких камешков, из-за чего иногда приходилось слезать с лошадей и идти пешком. Следов человека здесь не было. Ни деревень, ни отдельных домов — за несколько часов дороги маленький отряд не встретил ни одного путешественника. Это показалось Рейну подозрительным, и тот спросил Мидира:
— Почему здесь никого нет? В смысле, вообще никого. Ты говорил о падении Гранниаса и Войне Лжи — но разве люди могут так бояться из-за какой-то расселины?
Отшельник угрюмо глянул на Рейна из-под густых бровей и проговорил в бороду:
— Я тебе не всё рассказал. В Плач-Холмах есть кое-кто помимо нас… только этот кто-то не особо дружелюбен.
— О чём ты?
— Здесь зло водится. Самое настоящее. Видишь ли, после гибели Гранниаса отсюда почти всё зверьё ушло. Вместо него тут поселились какие-то твари. Никто толком не знает, откуда они пришли и как выглядят, но одно могу сказать точно: на глаза им лучше не попадаться. Как-то раз здесь проезжал отряд одного из уладских тэнов — слуги, обоз, лучники, кавалерия… Только пятеро вернулись в Маг Темру. Кони — в мыле, глаза у людей — с яблоко… Здесь не стоит задерживаться надолго.
— Зачем ты нас сюда потащил?! — чуть не закричал Рейн. — Это… это…
— Успокойся! — отрезал Мидир. — Мы с Зилачем до сих пор не знали, кто здесь поселился. Теперь, после твоей истории, у меня появились кое-какие догадки… быть может, это и есть Бессмертный — один или несколько. Но не стоит тревожить себя раньше времени. Пуганая ворона куста боится. Ночью мы сможем положиться на скорость наших лошадей. В любом случае, мы сумеем защитить себя. Если успеем — доберёмся до одного заброшенного поместья. Его называют Дом Конна, и там мы будем в безопасности.