— Не всегда стоит полагаться только на силу или хитрость. — подмигнул отшельник. — В Кайсаруме говорят: иному слово не скажи, а монету покажи.
Они проехали через ворота, миновав узкий проход в массивной крепостной стене, и оказались в городе. У Рейна сначала даже дыхание перехватило. По обеим сторонам стояли дома, словно сошедшие со страниц древних сказаний — высокие дома из белого камня с крышами, покрытыми красной черепицей. Невысокие заборы, сложенные из того же камня, надёжно скрывали от чужих глаз то, что происходило во дворах. Вокруг царило оживление. Казалось, все жители города высыпали на улицы. Повсюду сновали люди, одетые кто во что горазд. Здесь были и расшитые золотом кайсарумские кафтаны, и уладские меховые шубки, и плащи, и ещё много другой одежды, о которой в Уладе и знать не знали.
Шум толпы оглушил Рейна, который, позабыв обо всём на свете, во все глаза разглядывал город. Сначала Рейн испугался, что их могут заметить, но местные жители не обращали на них никакого внимания. Все были слишком заняты, чтобы отвлекаться на чужаков. Люди толкались, торговались, спорили, смеялись, плакали, пели и ругались. Одни куда-то спешили, вторые неспешно прогуливались по улицам, третьи продирались через людскую толчею, энергично работая локтями. И все это — в окружении пёстрых шатров, палаток, навесов и просто нагромождений ящиков и бочек. Почти на каждом шагу встречались лавочники, которые зазывали приезжих поглядеть на товары, от разнообразия которых рябило в глазах. Здесь были и ткани, и еда, и оружие, и украшения, и инструменты, и посуда, и даже диковинные птицы в клетках.
Этот город казался настолько крупным, что у Рейна голова шла кругом от одной мысли, сколько же народу здесь может жить. Казалось, Лепта Великая могла вместить ещё сто подобных Кельтхайру деревень — и никто бы этого даже не заметил.
Отшельник, заметив его растерянность, рассмеялся:
— Лепта Великая, конечно, большой город, но ты ещё других не видел. Ничего, доберёмся до Авестината — будет тебе на что поглядеть. Вот там и правда людей — что листьев в лесу.
Они продолжили свой путь по широкой улице, которая, как показалось Рейну, и не думала кончаться. Юноша всё время старался держаться поближе к Сатин, которая, как и он, не привыкла к такому оживлению. Через какое-то время он немного освоился в городской суете и стал подмечать странности, которых раньше не замечал. Жители Лепты Великой выглядели какими-то настороженными. Некоторые из них с тревогой поглядывали на детей, стараясь ни на минуту не оставлять их без присмотра. На лицах многих мужчин была написана озабоченность, а женщины выглядели усталыми и раздражёнными. Они то и дело оглядывались по сторонам, словно опасались нападения. Время от времени по улицам стройными рядами маршировали отряды солдат императорской армии: красные плащи, пластинчатые панцири, шлемы с высокими гребнями… Несколько раз Рейн замечал, как простые жители украдкой сжимают рукояти ножей — будто ждут чего-то.
— Что здесь случилось? — спросил он Мидира. — Почему они все такие… настороженные?
— Тревожные слухи… — отшельник неопределённо пожал плечами. — Смутные времена настали не только в Уладе. Уже давно говорят о том, что империя замышляет новую большую войну… легионы Кайсарума собираются здесь, на побережье, и никто не знает, против кого на этот раз будет направлен удар. Нам надо поскорее найти Хэммона. Он знает побольше моего и сможет помочь нам.
— Хэммон… тот контрабандист, да? — вспомнил Рейн.
По губам Мидира пробежала загадочная улыбка.
— Не совсем. Хэммон не из тех, кто станет заниматься чем-то сомнительным, если есть возможность заработать честным путём. Скажу так: он — кто-то вроде кладоискателя, вот только интересует его вовсе не золото. Контрабандист — скорее прозвище, которым его наградили власти города. Впрочем, ты сам всё скоро поймешь. Но сначала надо разыскать его жилище. Хэммон — человек осторожный, его не так просто обнаружить, если он сам того не захочет.
Проехав ещё немного, они свернули в узенькую улочку, которая, петляя, привела их к опрятному на вид двухэтажному дому с белыми стенами и красной черепичной крышей. По обе стороны от нарядного крыльца стояли статуи кошек, на вывеске над дверью ровными красивыми буквами было написано “Кошкин дом”.
— Ну, вот мы и на месте. — произнёс Мидир, указывая на дверь. — Это — одна из трёх гостиниц, что принадлежат Хэммону, и его любимое место во всём городе. Будем надеяться, он сейчас здесь.
Пройдя через дворик, Мидир поднялся по ступеням и постучал в дверь. Им открыл худой человек с длинными волосами, стянутыми в хвост. На нём была белая рубашка с закатанными рукавами и белые брюки, заправленные в высокие сапоги. На поясе висел широкий, похожий на тесак для рубки мяса нож. Увидев перед собой троих незнакомых людей, он удивлённо заморгал глазами. — Чего надо? — хрипло спросил он.
— Нам нужен Хэммон. — сказал отшельник. — Он сейчас здесь?
— А вы кто такие? — нахмурился человек. Рейн заметил, как его рука легла на рукоятку ножа. — Хэммон занят и никого не принимает.
— Меня он точно примет. — настаивал Мидир. — У нас к нему важное дело.
Человек в белом резко качнул головой. — Убирайтесь! Проваливайте отсюда, пока стражу не кликнул!
— Кассаф амиглаб. — проговорил отшельник, глядя прямо на своего собеседника. — Дахет шат хаддур.
Человек сделал шаг назад. Его глаза расширились от удивления.
— Сию минуту, мой господин. — проговорил он, кланяясь. — Прошу простить меня за недостойное поведение… я мигом!
Он скрылся в доме, оставив всю троицу ждать на крыльце.
— Что ты такое ему сказал? — удивился Рейн. — это что, магия?
Отшельник ухмыльнулся.
— Это язык Старого Цора. Хэммон — из Людей Лодок, и его подручные — тоже. После битвы при Нагарраре и гибели Нового Города это наречие известно очень немногим.
Какое-то время ничего не происходило. Затем из гостиницы послышались приглушённые голоса, какой-то возглас и скрипучий звук шагов по доскам. Дверь распахнулась, на пороге возник высокий человек в синем камзоле и коротком плаще того же цвета. Пальцы его были унизаны дорогими перстнями, красивое смуглое лицо обрамляла короткая чёрная бородка. В руках он сжимал длинную чёрную трость с золотым набалдашником. Завидев отшельника, человек сначала дёрнулся, как от удара, а затем на его лице появилась улыбка узнавания.
— Мидир! — воскликнул он, делая шаг вперёд. — Ну и встреча! Что ты забыл в этом городе, дружище?
— Да хранят тебя Луны, Хэммон! — отшельник шагнул навстречу и обнял своего товарища. — Скажи, мы можем… поговорить наедине?
Тонкие брови Хэммона взлетели вверх. — Что-то не так? — проговорил он, хмурясь. Его взгляд переместился на Рейна и Сатин, и юноше не понравилось, как смотрели глаза Контрабандиста — цепко, словно тот был ястребом, выслеживающим добычу.
— Я тебе позже всё объясню. — торопливо ответил Мидир. — За нами кое-кто… кое-что следует. Мне и моим друзьям нужно на время у тебя укрыться.
— Они что — тоже… — Хэммон выразительно посмотрел на юношу с девушкой. Отшельник кивнул.
Пальцы Контрабандиста забарабанили по золотому навершию трости. Он что-то тихо пробормотал, а затем улыбнулся:
— Можете разместиться здесь. Отдохнёте с дороги, а потом мы поговорим за чашечкой чего-то горячего. Не беспокойтесь, тут вам ничего не грозит. Люди Лодок никогда не забывают о своём долге.
Мидир спешился, передал поводья подбежавшему конюху — как и все в этой гостинице, тот был смуглым и имел при себе внушительного вида топор — и вместе с Хэммоном зашагал к таверне. Сатин и Рейн оставили своих лошадей и последовали за ним. Внутри было тихо, пахло мясом и дымом. На стенах висели тусклые масляные светильники, отбрасывая тени на грубые дубовые столы. Почерневшие от времени деревянные балки терялись в полумраке высоко под потолком. В этот час посетителей почти не оказалось — только какой-то пьяница, сидевший у стойки, да еще пара человек, которых можно было бы принять за слуг — если бы не длинные ножи у поясов.