— Давайте поторопимся. — предложил отшельник. — К вечеру нам лучше быть как можно дальше отсюда.
Они продолжили путь и старались ехать так быстро, как это позволяла завеса тумана. Время от времени позади них доносились звуки преследователей — ржание лошадей, приглушённые возгласы всадников — и Рейн переходил на рысь, стараясь не упустить из виду своих товарищей. Водяные щупальца и долгая скачка отняли у него много сил, так что он старался держаться в седле, прильнув к шее своего коня. Впереди маячили тонкая фигурка Сатин и широкая спина Мидира, и юноша был уверен, что не потеряется — они уже проехали лиг десять, туман должен скоро рассеяться. Постепенно усталость брала своё. Рейн погрузился в полудрёму, лишь изредка подгоняя своего скакуна. Было так тихо, что глаза закрывались сами собой.
Тихо?
Рейн невольно вздрогнул. Тихо? Он ведь… он должен слышать своих товарищей.
Юноша снова поднял голову и на этот раз испугался по-настоящему — туман так сгустился, что он уже не видел ни Сатин, ни Мидира… вообще ничего. Вокруг была только белёсая мгла, в которой смутно виднелись очертания деревьев. Рейн ускорился, чтобы нагнать друзей, но никого не увидел. Странно… под ногами его коня шуршала трава. Значит, он свернул с дороги. Может, они остались где-то в стороне и сейчас ищут его? Юноша проехал направо, затем — налево. Никого. Ни Мидира, ни Сатин, ни даже их следов. Что за наваждение? Они ведь ехали совсем близко… должны же были заметить…
— Эй, вы где? — крикнул он, и голос его эхом прокатился по лесу, заставив Рейна вздрогнуть. — Идите сюда. Я заблудился!
Ответом ему был лишь ветер.
Куда они все пропали?
Вдруг, когда он уже начал думать, что никто за ним не придёт, Рейн услышал звук, похожий на стук копыт. Он усиливался, и вскоре Рейн понял, что по лесу едет кто-то ещё. Конь под ним занервничал. Юноша натянул поводья, заставив того замереть на месте. Кто это — его друзья или солдаты?
Во мгле мелькнул чёрный плащ. Хрупкий силуэт всадника — нет, всадницы! — на миг появился за стеной тумана.
Сердце Рейна забилось чаще. Сатин? Почему она его не заметила? Он пришпорил своего коня и помчался за силуэтом, который то возникал, то пропадал в густом тумане.
— Сатин! — крикнул он. — Сатин, это я, Рейн!
Туман стал слабее, и Рейн разглядел её. Девушка сидела на своем чёрном коне, её голова была опущена, короткие волосы развевались на ветру.
— Сатин, — снова позвал он, — Сатин! Я здесь! Она не обернулась.
Туман сгущался, и силуэт всё больше отдалялся от него. Рейн увидел, как всадница повернула коня в сторону и скрылась за деревьями. Забери меня Медб, да что это такое?
Фигура девушки возникала в белой пелене, безмолвная и неуловимая, и Рейн что есть сил гнал своего скакуна, чтобы догнать огнепоклонницу. Где Мидир? Неужели солдаты его схватили? Где-то в стороне прозвучал рог. В отчаянии юноша ещё раз пришпорил своего скакуна, который, всхрапнув, помчался вперёд. Снова напомнила о себе усталость после использования Негасимого Огня. Юноша с трудом заставлял себя держаться в седле. Перед глазами маячила фигура в чёрном. Сатин… Надо догнать её… догнать… Рейн уже не различал дороги и не знал, где находится, но упорно продолжал мчаться вперёд. Белёсая дымка вокруг него была настолько густой, что он едва успевал объезжать деревья. Этот лес был таким странным… таким пустым…
— Достаточно. — прошелестел мягкий голос.
От неожиданности Рейн повернулся, затем почувствовал сильное головокружение, словно его голова была набита свинцом. Мир перед глазами дрогнул и покачнулся. Туман, лес, фигура всадницы — всё исчезло… совсем исчезло. Он был на городской площади, а вокруг кольцом стояли воины, направив на него копья.
— Обезвредить. Живо.
Что-то обрушилось на затылок Рейна, и стало темно.
Глава четырнадцатая. Пурпурное и чёрное
Наверное, мне осталось недолго. Надо поторопиться. Я зашифрую свою книг y и спрячу там, где её не найдут. Я нашёл в Доме Мудрости то, что не доверю даже бумаге. То, что изменит историю. Мои собратья не поймут меня. Весь наш мир, все Клятвенные земли падут перед силой, назвать которую я не хочу. Меня зовут Лиммен Талессин, и я боюсь за будущее.
Сыро. Холодно. Это было первым, что ощутил Рейн, когда пришёл в себя. В голове звенела пустота, тело не слушалось. Судя по всему, он лежал на чём-то мягком ― кажется, это была солома. Рейн попробовал открыть глаза, но даже такое лёгкое движение вызвало в его голове взрыв боли. Во рту было ужасно сухо и горько. Не понимая, где он находится, Рейн попытался пошевелить рукой, но тут же пожалел об этом ― резкая боль пронзила все тело. Юноша решил пока что не двигаться и не открывать глаза.
Понемногу он начал вспоминать, что произошло в тот день. Рейн помнил, как они прорывались к воротам, помнил свою водяную магию, тот странный туман и погоню за Сатин по лесу. Затем был страшный удар по голове ― и темнота. И ещё кое-что… он ведь снова оказался в городе. В Лепте Великой. И солдаты… они его схватили.
Достаточно, вспомнил Рейн. Тот самодовольный и тихий голос. Это он управлял солдатами. Но как я оказался в городе? Мы же так долго скакали… должно быть, решил Рейн, это была какая-то сложная Иеромагия. Но кто мог её применить? Бессмертные? Или тот, кто отдаёт им приказы? При мысли о железных слугах Непрощённых Рейн поёжился, по коже пробежали мурашки. Бессмертные… если они здесь, то ему, скорее всего, уже не спастись.
Через некоторое время он всё же заставил себя разлепить глаза и осмотрелся. Это было просторное помещение, стены пол и потолок которого были выложены мрачными серыми плитами. Окон не было, единственная дверь с крохотным окошком, закрытым решёткой, выглядела запертой. Рейн даже не стал гадать, так ли это на самом деле ― его враги не дали бы ему такого шанса на спасение. Юноша сидел на тюфяке, возле которого лежало аккуратно сложенное одеяло. Единственным источником света был факел в металлическом держателе, но его огонь был тусклым и каким-то неживым, так что дальняя часть комнаты оказалась погружена в полумрак.
Темница.
Странное дело, но страха Рейн не чувствовал. Даже наоборот ― ощущал некое воодушевление, как будто он только что закончил тяжелый, изнурительный труд и теперь мог наконец-то перевести дух. Сатин на свободе, а это важнее всего. Вдвоём с Мидиром они сумеют добраться до Авестината и рассказать Совершенному обо всём, что видели. Ему, Рейну, уже ничего не грозит. Что ждёт его впереди ― смерть? Пытки? Какая разница, если их враг уже проиграл? Теперь он сможет рассмеяться в лицо хозяину Бессмертных и умереть с осознанием того, что друзей ждёт успех. Рейн сожалел только об одном: что не сумел узнать Сатин получше. Огнепоклонница всегда была такой загадочной, такой непохожей на остальных. Так трепетно относилась к своей культуре и вере…
Юноша поднялся и подошел к решетке, которая отделяла его камеру от остальных помещений. За решёткой он увидел длинный и узкий коридор, через равные промежутки освещённый масляными лампами. Стена напротив камеры была гладкой и пустой ― ни дверей, ни окон. Значит, подумал Рейн, он где-то под землёй.
На него вдруг накатила страшная слабость, и юноша осел на тюфяк. В камере было довольно прохладно, поэтому Рейн укутался в одеяло, поджав под себя ноги. Внезапная мысль вызвала волну страха. С чего он вообще решил, что его друзьям удалось скрыться? Может быть, Сатин с Мидиром где-то в соседней камере? Может быть, они убиты? Тревога волной захлестнула Рейна.
Рейн закрыл глаза, пытаясь усилием воли справиться с паникой. Он вскочил и принялся вышагивать вдоль камеры. Попытался представить себе, как Сатин и Мидиром уходят от погони. Что, если они уже мертвы? Рейн резко остановился и присел на край кровати. Нет, он не должен так думать! Если они погибли, то тогда и ему, Рейну, лучше умереть. Юношу передернуло. Если бы только знать наверняка!
Он обхватил голову руками, стараясь унять дрожь. Все будет хорошо… обязательно будет. И потом, он всё ещё жив, а значит их врагам нет никакого смысла убивать отшельника и огнепоклонницу. Мидир когда-то сказал, что я имею значение. Значит, я представляю для хозяина Бессмертных определённую ценность. Он не будет просто так губить меня и моих друзей.