Юноша снова закрыл глаза. Нельзя паниковать. Ему надо думать только о хорошем. Что бы ни случилось, он должен помнить, что все будет хорошо. Все будет хорошо, повторил он про себя, словно заклинание. Я выберусь отсюда. В конце концов, у него есть Иеромагия. Если бы только он умел управлять чем-то кроме воды… надо будет попробовать сотворить водяной хлыст, когда ему принесут поесть ― не будут же его держать здесь без еды и питья? Тогда он сможет разбить дверь и перепилить замок, ну а потом… потом что-нибудь да придумает. Сейчас главное ― восстановить силы. Рейн улегся на тюфяк и погрузился в тяжелое забытье.
Когда он проснулся, то обнаружил на полу поднос, на котором лежала миска с какой-то кашей и кувшин с водой. У Рейна от волнения даже руки затряслись. Несмотря на желание тут же использовать связь с Негасимым Огнём и сбежать, юноша заставил себя съесть несколько ложек вязкой, безвкусной каши ― иначе у него просто не будет сил после Иеромагии.
Наконец, дрожа от нетерпения, Рейн вытянул вперёд правую руку и тихо произнёс: “Яшар таб нун”. Вода, стань оружием.
Ничего.
Нахмурившись, юноша сосредоточился на кувшине и попробовал другое заклинание: “Яшар э’релим”. Вода, превратись в лёд.
Ничего. Он правильно проговаривал Священное Наречие, чувствовал свою силу, видел Первый Мост у себя в мыслях ― и не мог ничего сделать. Кто-то другой отзывался на его магию и делал так, чтобы вода оставалась просто водой.
Он остался без Иеромагии.
В ярости Рейн схватил кувшин и с силой швырнул его в стену. Кувшин разлетелся на куски, а Рейн обессилено рухнул на солому и закрыл лицо руками. До этого он мог тешить себя надеждами на спасение, но теперь понял, что он беспомощен перед повелителем Бессмертных. Он не может спасти друзей. Не может спасти даже себя самого. Рейн всегда считал себя достаточно храбрым, но теперь мужество, казалось, покинуло его. Он просто лежал и смотрел в полоток, не шевелясь. Когда со скрипом отворилась дверь и стражник поставил на пол очередной поднос, Рейн никак не отреагировал ― просто отвернулся к стене и накрылся одеялом.
― Эй, ты что, оглох? ― проворчал стражник. ― Я принес тебе поесть. Ужин. Рейн промолчал. Стражник пожал плечами и вышел из камеры, закрыв за собой дверь. Поднос так и остался стоять на полу. Ужин… Значит, сейчас уже вечер? Юноша вдруг сорвал с себя одеяло и ударил кулаком по стене ― так, чтобы на костяшках пальцев появилась кровь. Ему стало стыдно за недавнее уныние. Он же сам только что сказал себе, что всё будет хорошо. Надо держаться. Он тут всего один день и должен сохранять присутствие духа. Он должен выбраться отсюда. Должен. Ради Мидира. Ради Сатин… при мысли об огнепоклоннице Рейн улыбнулся. Он встал на колени и долго молился уладским богам, а потом, немного подумав, вознёс молитву авестийскому Творцу Творения ― быть может, Сатин не зря так сильно в него верит… Если сейчас вечер, то за ним, наверное, завтра придут Бессмертные… или их загадочный господин. А пока надо поспать. Ему понадобится много сил для побега. Даже без Иеромагии он что-нибудь придумает. Обязательно. Рейн подобрал одеяло, укрылся им и сразу заснул.
На следующий день Рейн всё так же пытался вызвать магию, как вдруг услышал приглушённый звук. Кто-то шёл по коридору — мерные шаги гремели по каменному полу, приближаясь к его камере. Казалось, что этот кто-то носит сапоги из металла — настолько громко звучали эти шаги. Бессмертные. За ним пришли. Рейн весь подобрался, готовый взглянуть в лицо тому, кто всё это время руководил этими стальными монстрами и преследовал их с Сатин от самого Кельтхайра.
Дверь распахнулась, и у Рейна невольно захватило дыхание: на пороге стояла фигура Бессмертного, заслоняя собой почти весь дверной проём. Свет факела отражался от металлической маски, на которой тусклым огнём горели два белых глаза. Рейн оцепенел. Он смотрел прямо в лицо прислужнику зла и не мог отвести взгляд. Белый огонь за маской притягивал, гипнотизировал, манил…
― Достаточно. ― произнёс сладкозвучный голос.
Стальной гигант повернулся и послушно шагнул назад, давая проход.
В камеру ступил мужчина в пурпурном плаще, под которым виднелся жилет такого же цвета. Его голова была лысой, бледная как пергамент кожа обтягивала череп, делая лицо незнакомца похожим на посмертную маску. Рейн заметил, что роскошная одежда висит на мужчине, как на вешалке, словно того морили голодом. Несмотря на болезненный вид, незнакомец держался гордо, как человек, привыкший повелевать. Его чёрные глаза казались слишком большими на исхудавшем лице, но при этом светились какой-то нездоровой силой. Рейна прошиб холодный пот: эти глаза смотрели на него с такой силой и ненавистью, что юноша невольно отступил назад, вжавшись в угол.
― Здравствуй, юный колдун. ― тонкие губы растянулись в улыбке. ― Наконец-то мы встречаемся лицом к лицу.
― Кто… кто ты? ― прошептал Рейн, не в силах отвернуться.
Бескровная улыбка стала ещё шире. Мужчина рассмеялся тихим смехом, который больше напоминал скрежет:
― Я назову тебе своё имя, хотя оно скоро станет совсем неважно. Рамелис. Наместник Рамелис.
― Чего ты от меня хочешь?
Мужчина вдруг размахнулся и резко ударил юношу по лицу. Рейн повалился на пол: тяжёлая перчатка рассекла ему губу. Во рту стало солоно.
― Ты задал неправильный вопрос, юнец. Гораздо важнее то, чего хочет мой господин. Тот, для кого моё тело ― всего лишь сосуд.
― Ко… кому ты служишь? Кто твой господин?
Рамелис склонился над ним, и юноша почувствовал холодное дыхание на своём лице.
― Кузнец Погибели.
Рейн молчал, не в силах пошевелиться. Он не мог даже думать, настолько был ошеломлён. Кузнец Погибели… один из Непрощённых.
― Это неправда… они мертвы, они все мертвы… Благие их победили. Это неправда!
В камере будто бы стало темнее.
― Мертвы, говоришь?
Глаза Рамелиса заволокла странная дымка. Он замер и пробормотал, глядя в пространство: ― ещё слишком рано… да… да… как прикажете, мой повелитель.
У Рейна от такого чуть сердце не остановилось. Он же сумасшедший! Этот Рамелис ― безумец! Юноша попытался незаметно дотянуться до осколка кувшина, но тут же оказался на полу, корчась от боли.
― Мертвы? ― повторил наместник. ― Интересно… мой господин скоро тебя увидит. Ты, конечно, вряд ли выживешь после Его великолепия, но попробовать стоит…
В глазах Рамелиса светился восторг, голос звенел от почти фанатической преданности.
― Зачем ты пришёл? ― проговорил Рейн, отползая вглубь камеры. Он порезался об острый осколок, но не обращал внимания на кровь. Не смотреть в эти глаза, не смотреть…
― Предложить выбор. Огнепоклонница здесь, в этом подземелье. Ты можешь её спасти, если согласишься служить мне и моему господину. Когда мои армии разрушат Дворец Истин, Ему понадобятся слуги.
Сатин… она жива! Она где-то здесь!
― Я… я подумаю над твоим предложением. ― заявил Рейн, глядя в пол стараясь звучать как можно убедительней. Ему надо выиграть время.
― Не сомневаюсь, ты сделаешь верный выбор. ― тонкие губы Рамелиса снова выгнулись в подобии улыбки. ― Твоя Иеромагия пригодится моему хозяину… знаешь, а это было смело ― так долго путешествовать с наннари.
― О чём ты? ― не понял Рейн.
― О, так ты не знаешь… ― лицо наместника вдруг омрачилось. ― Ладно же… я зайду за тобой позже, чтобы ты мог принести Высокую Присягу… Всегда хотел посмотреть на то, как люди корчатся у Его ног ― то есть моих.
Рамелис покинул камеру, а вскоре лёгкие шаги наместника заглушил ритмичный грохот ― Бессмертный следовал за своим повелителем. Как только шаги затихли, Рейн без сил повалился на солому. Кузнец Погибели… Странно, но он был к этому готов. Где-то глубоко в душе Рейн верил в Непрощённых, по-настоящему верил ― и вот теперь знает наверняка. Авестинат в опасности. Даже не так ― весь мир в опасности. Надо сбегать. Срочно.