— Стой! — голос огнепоклонницы мгновенно выбил его из равновесия.
— Сатин?! — изумился Рейн. Девушка выглядела так же, как день назад — в чёрной одежде и плаще, разве что лицо её выглядело немного бледней. — Как ты здесь оказалась?
— Мы можем поговорить? — спросила она.
— К-конечно…
Она присела к костру, скрестив ноги. Большие серые глаза смотрели серьёзно и грустно.
— Рейн… — начала Сатин, — я хочу… хочу попросить прощения. Я кое-что утаила от вас. Мидир… погиб по моей вине. Я больше не могу вынести собственного молчания. Но сначала скажи… ты разрешишь мне продолжить путь вместе с тобой?
Чувство облегчения, которое испытал Рейн, было таким сильным, что на время вытеснило из головы всё остальное. В полной тишине он прижал девушку к себе и долго не выпускал из своих объятий.
— Да, Сатин, я разрешаю, — прошептал он наконец. — Конечно, разрешаю.
Она отстранилась. С минуту они сидели молча, разглядывая друг друга, словно не виделись целый век.
— Меня послали за тобой. — сказала она неожиданно. — Именно за тобой. Не было никакого задания Совершенного по поиску Иеромагов на Западе. Я должна была сделать только одно: привести тебя во Дворец Истин.
Рейн нахмурился.
— Зачем я Иерархам?
— Я не знаю! — сказала она отчаянно. — Они мне ничего не сказали.
— А Слёзы Наннара? Почему они были так важны для тебя?
— О… — она помрачнела. — Это долгая история. Ты теперь знаешь, кто я. Наннари. Знай же: я не могу без Слёз. Мои сны… они не такие, как у обычных людей. Это трудно объяснить. Иногда я вижу видения, а кроме них — только кошмары. Именно из-за них я должна пить это зелье, иначе просто не смогла бы переносить ночи.
— Вот оно что… — протянул Рейн. Теперь он понимал её замкнутость и тягу к одиночеству. Оказывается, всё дело во снах.
— И ещё кое-что. — она пытливо на него посмотрела. — Рейн, я… убивала по приказу Совершенного.
— Что?!
— Я всё это время была его слугой, орудием в руках Церкви Истин. — её голос звучал решительно и твёрдо. — Я ничего не помнила о своих делах из-за Слёз, но недавно… недавно я стала вспоминать. Честно, не знаю, с чем это связано. Мне приказывали убивать определённых людей, а потом я сразу же обо всём забывала. Рейн, я творила ужасные вещи. Ужасные. Я убивала их… священников во Дворце. Убивала для Совершенного. Один из Иерархов призывал меня, и я делала то, что он мне приказывал.
— Сатин… — медленно проговорил Рейн. — Поверь, я не стану хуже к тебе относиться. Ты не виновата в том, что с тобой сотворили Иерархи. Поверь мне. Мы доберёмся до Дворца Истин и узнаем правду. Найдём этого Хашанга, о котором говорил Мидир, и заставим его ответить на все вопросы. Обещаю.
Он взял её за руку, и они какое-то время сидели у остатков костра, не говоря ни слова.
— Как ты здесь оказалась?
Сатин внимательно на него посмотрела. Какое-то необычное выражение появилось на лице девушки — и тут же исчезло.
— Я вошла во тьму Аннуина. — сказала она. — За ней нет ничего живого, только бесконечный лес и мёрзлая земля. Тогда я была очень расстроена и напугана. Ты не представляешь, как мне было тяжело после своего предательства и смерти Мидира.
Отлично представляю, подумал Рейн, и сказал:
— Я слушаю. Продолжай.
— Я много думала там, в лесу. Просто шла куда глаза глядят и думала о тебе… обо всём, что натворила. Иногда садилась на землю и плакала. Рейн, я поняла, что вела себя очень эгоистично. Мне следовало с самого начала рассказать вам обо всём, и тогда бы всё было по-другому.
— И что было потом?
— Я поняла, что должна тебя найти. Я очень хотела раскрыть правду и попросить прощения. Хотела снова тебя увидеть, даже если бы ты не принял моих извинений. Я прошла обратно к чёрной стене, шагнула в неё — и оказалась здесь.
Впервые за всё время в Аннуине юноша не смог сдержать улыбки.
— Похоже, я уже во второй раз чуть не убил тебя.
Сатин рассмеялась.
— Это точно! Помнишь нашу первую встречу? Ты принял меня за лазутчика из Келейниона и чуть не… — она осеклась.
— В чём дело? — не понял Рейн.
— Рамелис. — сказала она. — Он был там, в лесу. Он гонится за нами. Идёт по следу.
На лице Рейна появилось ожесточённое выражение. Рука юноши сама потянулась к клинку.
— Нам надо идти. — сказал он Сатин. — Срочно.
Они двинулись в путь, стремясь за день пройти как можно большее расстояние. Мидир говорил, что дорога сама приведёт их ко Дворцу Истин, но не сказал, сколько времени это может занять. Юноша и девушка шли вместе, Рейн держал Сатин за руку. Огнепоклонница то и дело оглядывалась через плечо: позади никого не было, однако её тревога передалась и Рейну. Он слишком хорошо знал их врага и не сомневался, что сделает с ними наместник или его хозяин.
Они миновали три перекрёстка и вышли на четвёртый. Как обычно, от их дороги отходили ещё две — направо и налево. Сатин внезапно остановилась, указывая куда-то в сторону. Её большие серые глаза расширились от страха.
— Он здесь. — проговорила она еле слышно.
Рейн посмотрел туда, куда показала Сатин. Дорога, которая вела налево, была белой и чистой. По обе стороны её обнимала густая тьма, из которой проступала стена деревьев с корнями-щупальцами — картина, к которой юноша за несколько дней путешествия по Аннуину уже успел привыкнуть. Но что-то было не так… он присмотрелся. Мрак был подвижным. Вязкое пятно черноты растекалось прямо по белой дороге, оно двигалось, плыло в их сторону, как клочья тумана, подгоняемые сильным ветром. В глубине этой живой тени полыхнул зловещий фиолетовый свет, на миг осветив высокую фигуру в пурпурном плаще. Наместник Рамелис.
— Бежим! — крикнул Рейн, на ходу доставая меч. Сатин последовала за ним, и они вместе устремились вперёд по белой дороге. Рейн мельком взглянул на девушку: она бежала рядом, изо всех сил стараясь не отставать, её лицо было белее снега. Если понадобится, он готов умереть за неё. Кто-то из них должен будет донести весть Иерархам Авестината, и он не допустит, чтобы с Сатин что-то случилось. Лишь один раз юноша позволил себе обернуться: тьма подбиралась всё ближе и уже перетекла на главную дорогу. Мужчина в пурпуре широко шагал, глядя прямо на них. Его лицо скрывала глубокая тень, то Рейн был готов поклясться, что чёрные глаза-дыры по-прежнему горят ненавистью.
Они с Сатин ускорили бег, бросив на землю всё, кроме оружия. Перевязь с тяжёлым мечом Мидира оттягивала пояс, клинок в ножнах при каждом шаге отдавался болью в бедре. Дыхание сбилось, Рейн чувствовал, что силы его на исходе и уже сомневался, хватит ли у него сил. Сколько уже они бегут? Он даже не позволял себе оборачиваться: каждый такой взгляд замедлял их продвижение и приближал Рамелиса к цели. В какой-то момент юноше показалось, что за спиной он слышит чьи-то лёгкие шаги. Рейн заставил себя смотреть только вперёд. Что-то изменилось в Аннуине — изменилось неуловимо, но бесповоротно. В паре сотен шагов впереди воздух над дорогой дрогнул и уплотнился в какую-то прозрачную стену, по которой то и дело проходили волны серебристого сияния. Вместо привычного унылого пейзажа юноша видел перед собой какую-то ярко освещённую комнату. Сатин тоже заметила изменения и что-то сказала на авестийском, указывая на сияющую преграду.
— Мы добрались! — сказала она. — Это — выход из Аннуина!
Приободрённый этой новостью, Рейн даже забыл об усталости. Он первым достиг световой стены, коснулся её рукой и…
И отшатнулся, вскрикнув от боли. Стена обожгла его, словно целиком состояла из пламени. Озадаченный, он попробовал ещё раз. Юноша снова протянул руку, осторожно дотронулся до серебристого света — и тут же отдёрнул её. Волна боли прошла от кончиков пальцев до самого локтя. Ощущение было такое, будто ему в ладонь всадили раскалённую иглу.
— Не работает! — в отчаянии проговорил Рейн. Рамелис был совсем близко, может быть, в сотне шагов от них. Клубы чёрного дыма окутывали фигуру наместника. Фиолетовое пламя вырывалось изо рта мужчины, его мертвенно-бледное лицо казалась ненастоящим, неживым.