— Вода. Я использовал воду, чтобы прорваться через отряд стражников, когда мы бежали из Лепты.
— Неплохо… — Иерарх помолчал, затем продолжил: — Мы оказались в очень сложной ситуации. Меня тревожит этот Рамелис, кем бы он ни был. То, что он сумел получить такой высокий пост в Кайсаруме, говорит о многом. По твоим словам, он не очень-то понимает, что делает. Он безумен. Если ему удастся привести под стены Дворца Истин армию из кайсарумских легионеров, то под угрозой окажется не только Авестинат. Весь Восток, более того — все Клятвенные Земли. Мне страшно даже помыслить, на что способен даже один Непрощённый на поле боя. Мы будем вынуждены готовиться к обороне, и я молю Творца, чтобы твои доводы оказались ошибочными. Церковь Истин всегда славилась своими Иеромагами, но для настоящей войны их недостаточно. Нужны воины.
— Что вы будете делать?
— Я созову Конклав Огня — собрание всех Иерархов Авестината. Придётся провести переговоры, кого-то задобрить, кого-то припугнуть… Признаюсь, даже это — событие крайне неординарное. Последний раз Конклав созывали семнадцать лет назад, когда… впрочем, узнаешь позже.
— Я думал, Иерархи действуют заодно. — проговорил Рейн. Ему не хотелось показывать свою осведомлённость в этом вопросе — пусть думают, что он ничего не знает о Востоке.
Тансар улыбнулся.
— Со стороны Мать Церковь кажется единой, но в действительности всё не так просто. Иерархи разделены на несколько фракций, и каждая старается получить как можно больше влияния и власти. Политика — сложная вещь, особенно здесь, в Авестинате. Мы редко используем грубую силу, чтобы добиться своего, но от этого интриги вокруг Престола Истин не становятся менее опасными для тех, кто в них вовлечён. Между Иерархами прямо сейчас идёт ожесточённая борьба за милость Совершенного, которую любой из членов Конклава вынужден тщательно скрывать, иначе… — Тансар провёл ладонью по горлу, — иначе мы потеряем авторитет среди правоверных. Кстати… раз уж ты прибыл в Авестинат, то тебе рано или поздно придётся выбрать сторону. Такой сильный Иеромаг — ценное приобретение для каждого из двадцати пяти Иерархов.
— Даже для вас?
Тансар усмехнулся.
— Даже для меня. Вот тебе совет: не вступай ни в какую из фракций, пока не узнаешь, что они из себя представляют. Попробуй произвести впечатление сразу на нескольких членов Конклава, чтобы потом избрать себе покровителя. Конечно, ты можешь быть всеобщим другом и угождать всем и каждому, но это так небезопасно…
Рейн кивнул. Он и представить не мог, какая непростая игра ведётся во Дворце Истин.
— Спасибо вам, Тансар. Скажите… где мне найти Сатин? Мне надо её увидеть.
— Уверен, вскоре ты снова её увидишь. По моему указанию она будет учить тебя авестийским традициям и языку. Что-то ты уже знаешь, но тебе придётся стараться изо всех сил, чтобы быть готовым к встрече с Совершенным. Это великая честь. Правитель Авестината и первый среди слуг Творца изъявил желание лично услышать твою историю. Я сообщу ему, когда ты будешь готов. Я уже нашёл комнату, где ты будешь жить, пока мы не найдём что-то получше.
— Когда я буду готов… что же мне делать всё это время?
— Наблюдать. Читать. Слушать. — Тансар откинулся на спинку кресла. — Кроме того, не забывай об Иеромагии и искусстве меча. Придёт время, и Конклав тебя испытает. Если ты проявишь свои умения, то сможешь скорее найти себе покровителя. Запомни: в Авестинате все подчиняются Церкви Истин. Исключений не бывает.
Тансар открыл шкаф и достал книгу в дорогом переплёте, показывая, что их беседа подошла к концу.
Глава девятнадцатая. Искусство говорить
Я никогда не слышал о та’рофе до того, как не прибыл в Авестинат. Это слово означает сложное искусство этикета огнепоклонников, в котором истинное значение сказанного заключается не в словах, а в том, что они подразумевают. Та’роф — тонкий танец общения, он определяет жизнь каждого среди правоверных. От его имени люди отказываются, когда желают, выражают то, что на самом деле не чувствуют, приглашают, не ожидая гостей. Люди Запада могут назвать это простым лицемерием, но на самом деле всё намного сложнее.
С высоты в полсотни метров Рейн смотрел на рассветное солнце из окна своей новой гостиной. Иерарх сдержал своё слово — после их разговора рескриптор Картир сразу отвёл его сюда. Башня имела четыре этажа, называлась Воротной и была целиком отдана в распоряжение юноши. На взгляд Рейна, это было даже слишком: целых четыре комнаты — баня, кладовая, гостиная и небольшая библиотека — каждая из которых оказалась просторней его дома в Кельтхайре. Юноша смотрел на небо, которое только начинало окрашиваться алым и розовым, и думал о том, что находится в сложном положении. Восходящее солнце невольно напомнило ему одеяние Тансара.
Рейн помотал головой и заставил себя смотреть на дома внизу. Колоссальный Город Истин поражал воображение своим величием и размерами. Воротная башня была одним из оборонительных сооружений на крепостном валу, и перед Рейном открывался, наверное, лучший вид на столицу Авестината. Дивный город сиял в лучах восходящего солнца, освещавшего дома, храмы и выложенные мрамором улицы. Если Лепта Великая когда-то поразила юношу, то обитель огнепоклонников вызвала целую бурю чувств — благоговение и страх, смешанный с восхищением. Рейн никак не мог понять, каково это — жить в городе, который специально строили по плану. Город Истин походил на исполинский пчелиный улей и словно бы состоял из сот, одинаковых и строгих: от его центра ровными линиями расходились широкие улицы, которые сходились на площадях правильной круглой формы и расходились вновь, образуя восьмиугольники, которые составляли кварталы. Всё это было слишком организованно и чисто, слишком непохоже на стоящие без всякой системы хижины деревень Улады или хаотичную застройку городов Кайсарума. Даже дома здесь были на редкость опрятными: плоские крыши, обвитые плющом, закрытые цветным стеклом окна, двери, украшенные затейливой резьбой.
Почти все здания города были построены из белого камня, и с высоты Воротной башни город казался Рейну огромным заснеженным полем. Однообразие белизны немного разбавляла река Эран — серебристая полоса, разделяющая город надвое. Границу города отмечала высокая и толстая крепостная стена, чьи исполинские блоки были сработаны из красного гранита и покрыты листами бронзы, так что белокаменный город напоминал алмаз, заключённый в оправу из металла и камня. Рейн несколько раз пытался спросить Картира о том, кто построил эти укрепления, но тот так и не смог ответить: стены Города Истин были одним из немногих чудес, что уцелели после Войны Лжи. Солнце неумолимо восходило на небо, и стены авестийской столицы начинали сиять его отражённым светом — бронзовые листы словно были охвачены пламенем, сливаясь в кольцо из расплавленного золота. Рейн уже пять раз встречал утро в Городе Истин и всё равно не мог привыкнуть к этому странному, чужому для него великолепию.
Рейн отвернулся, пересёк комнату и посмотрел в другое окно, которое выходило на центр столицы — туда, где на отвесной, похожей на пирамиду горе возвышался Дворец Истин. Двадцать пять Иерархов правили Авестинатом, и двадцать пять увенчанных золотом башен Дворца возносились ввысь, пронзая небо. Спустя пять дней юноша выучил их цвет и расположение: двадцать башен разных оттенков оранжевого и красного составляли внешнее кольцо, четыре чёрных, похожих на стрелы — внутреннее. А самой высокой была башня чистого белого цвета, которая, казалось, вырастала из недр горы и устремлялась вверх подобно громадному копью. Покой Истин. Резиденция Совершенного. Каждую из башен венчал золотой шпиль в виде языка пламени. Древние строители потрудились на славу: когда солнце войдёт в зенит, шпили Дворца в один момент вспыхнут и до самого вечера будут сиять, как огромные костры. Рейн подёрнул плечами. Почему-то при всём своём великолепии сердце Матери Церкви казалось ему мрачным и пугающим. Что-то в архитектуре Дворца и башен было неестественным, напоминая ему фрески Бейт-Шам-Адара — прекрасные, но чуждые.