Когда Рейн закончил, Хирам долго молчал, уставившись на него своими тусклыми глазами, так что юноше показалось, что его слушатель спит.
— Да, мне доложили, что трое моих гвардейцев погибли в Аннуине. — произнёс Совершенный голосом, похожим на воронье карканье. — Но с чего бы мне тебе верить? Непрощённый здесь, в Клятвенных Землях? Что за вздор! У тебя есть какие-то доказательства, юноша?
Доказательства?
Рейн почувствовал, как его лоб покрывает испарина — он был совершенно не готов к подобному повороту дела. Ему и в голову не приходило, что им придётся доказывать свою правоту. Он беспомощно осмотрелся. Старец, казалось, позабыл обо всём и дремал, откинувшись прямо на спинку Престола Истин. Сатин ничем не могла помочь — девушка впала в какой-то ступор, глядя прямо перед собой невидящими глазами. Что-то тихонько гудело у Рейна в голове, он понимал, что должен ответить, но никак не мог ухватить за ниточку ускользающую мысль. Наконец, потеряв терпение, он взял себя в руки и шагнул к трону.
— Ваше Святейшество, — заговорил он, сбиваясь, — за нас могут поручиться ваши солдаты, которые спасли нас в Аннуине. Спросите их, и они скажут, что мы стоим здесь только благодаря их стрелам. Кроме того, они подтвердят, что Рамелис использовал против них древнюю Иеромагию и творил тьму из ничего.
Хирам хохотнул и выпрямился на своём троне.
— Тьма из ничего, говоришь? Интересно. — Совершенный улыбнулся, обнажив жёлтые зубы. — Но как ты докажешь, что видел одного из Непрощённых? Этот твой Рамелис — просто даэва, тёмный колдун, каких множество. И ещё… как, говоришь, звали убитого им отшельника?
— Мидир. — Рейн понял, что не сможет солгать. — Мидир из Кельтхайра.
Тонкие брови Хирама сошлись на переносице. В глазах правителя Авестината вспыхнул огонёк гнева.
— Значит, Мидир… теперь понятно, почему я до сих пор не наткнулся на след это изменника… на кого ты работаешь — на него? На кого-то из Слуг Разума, да? Говори! Говори немедленно! — Такая лютая ненависть звучала в голосе Совершенного, что Рейн поневоле содрогнулся от внезапного страха перед этим тщедушным старцем. — Говори, еретик, или я прикажу пытать тебя! Говори, если хочешь жить!
Рейн собрался с духом и ответил, тщательно подбирая слова:
— Я не знал ничего о его прошлом, Ваше Святейшество. Мидир поселился в Кельтхайре давно, ещё до моего рождения. Я до последнего был уверен, что он — обычный отшельник, только и всего. Он не говорил мне ничего про своё прошлое…
— Еда стынет… — пробормотал Хирам отсутствующим голосом. Старик, казалось, потерял всякий интерес к их разговору и сделал знак стоящим у трона слугам. — Подайте мне блюдо, пусть принесут мяса, да побольше. И вина… да, вина, и чтобы покрепче было! — он повернулся к Сатин и Рейну.
— Ты здорово развлёк меня своим рассказом, чужеземец. Непрощённый, Бессмертные… не всякий смог бы так нагло лгать мне в лицо. За одно это тебя надо повесить, но я справедлив. Через три дня я испытаю твою магию здесь, во Дворце. Если ты меня впечатлишь, то можешь рассчитывать на место в дворцовой страже, если нет — с завтрашнего дня можешь искать себе место на улицах Города Истин. Ступай.
— Ваше Святейшество! — воскликнула вдруг Сатин. — Мы действительно видели Бессмертных. Прошу, поверьте мне! Мне незачем лгать. Я верно служила Престолу Истин…
— И зачем ты мне нужна? — оборвал её Хирам, презрительно скривившись. — Как наннари ты уже бесполезна, раз посмела раскрыть себя этому язычнику. Сломанное оружие!
— Пожалуйста, Ваше Святейшество! — на глазах Сатин выступили слёзы. — Авестинату угрожает враг…
— Не слишком ли много чести — для той, кто не оправдал моего доверия? — Лицо Совершенного опять сделалось бесстрастным. — Можете идти. И запомни, Сатин: забудь о том, что была у меня на службе.
Девушка сделала несколько неуверенных шагов, затем пошатнулась, и Рейн еле успел подхватить её под руку. В какой-то момент ему показалось, что она сейчас упадёт в обморок, но Сатин с видимым усилием выпрямилась и пошла прочь, словно сомнамбула, даже не глядя под ноги.
***
Что это был сон, Сатин знала даже во сне. Слишком уж необычным было то помещение, в котором она оказалась — чёрные стены из туго натянутой ткани и круглое отверстие прямо под потолком. Шатёр, догадалась девушка. Внутри было холодно и темно. Единственным источником освещения оказалось высокое зеркало на ножках в виде двух серебристых рыб. Оно стояло в самом центре шатра и тускло светилось неживым фиолетовым светом. Перед зеркалом на коленях стоял человек. Края его длинной пурпурной рясы доходили до пола, голову покрывал глубокий чёрный капюшон. Сатин почти физически ощущала угрозу, исходящую от этой мрачной фигуры. Ей казалось, что она уже видела этого человека, слышала его голос — но мысли путались, в голове стояла свинцовая пустота, и девушка не нашла ничего лучше, как отступить вглубь шатра и притаиться в углу, в густой черноте стен.
— Но я ведь сделал всё, чего ты хотел. — внезапно произнёс человек. — Я собрал тебе войско. — Он вдруг откинул капюшон. Его голова оказалась совершенно лысой и бледной, худое вытянутое лицо выглядело измождённым. Незнакомец казался больным, но, когда он поднял глаза, Сатин разглядела в них холодную решимость, совершенно не подходящую его облику. Человек смотрел прямо в зеркало — и не отражался в нём.
— Ты требуешь слишком много, — ответили ему. Голос исходил прямо из зеркала — холодный и странный, как порыв ледяного ветра. — Ты не смог схватить тех двоих там, в Аннуине.
На лице человека в рясе появилась неуверенная улыбка.
— Это ничего не меняет. Рано или поздно они всё равно попадут мне в руки. Дай мне то, чего я прошу, и Город Истин будет разрушен.
— Ты не понимаешь, чего хочешь, смертный, — ответил голос из зеркала. — Великое Копье не игрушка, чтобы использовать его без нужды. Ты не сможешь овладеть его мощью, пока на мне Цепь.
— Мне оно нужно, — повторил человек с пугающим упорством. — Дай мне Копье, Сияющий… ты должен. Ты обещал…
По зеркалу вдруг пошла рябь, оно засияло, озарив весь шатёр пурпурным светом. По ту сторону зеркальной глади заплясали языки фиолетового огня. Пламя росло, ширилось, пока не приняло форму человеческой фигуры. Она светилась и переливалась пурпуром и багрянцем, как кипящий металл над плавильной печью. На месте глаз алели два красных, похожих на кровавые озёра глаза.
— Должен? Тебе? — холодная ярость звучала в этом голосе. — Ты забываешься, наместник. Не тебе требовать от меня власти. Ты здесь всего лишь слуга.
Человек в рясе вдруг пошатнулся, как от удара, его бледное лицо исказила гримаса боли.
— Напомни мне, Рамелис, кто тебя возвеличил. — спросила фигура. Огненный силуэт сделал какое-то движение — и человек дёрнулся, коротко вскрикнув. На белой щеке появилась тонкая алая полоска.
— Ты… ты, господин. Только ты один. — человек в пурпурном задрожал и склонился в глубоком поклоне. Ещё один порез сам по себе раскрылся на лбу, кровь тонким ручейком стекала вниз, заливаясь за воротник. Холодный голос тем временем продолжал:
— Разве не я дал тебе жизнь, когда ты был при смерти? Разве не я предсказал, что ты будешь править в Кайсаруме? Ответь мне, наместник: кто я?
Рамелис — имя это показалось Сатин мучительно знакомым — с усилием выпрямился.
— Ты — бог, Сияющий. Огонь, который погубит Церковь… Прошу тебя! Я сделаю как ты хотел, я прикажу истребить всех в этом городе! Я всё сделаю, только дай мне Копье!
Живое пламя в зеркале полыхнуло ярче. Сатин показалось, что на бесформенном, сотканном из огня лице незнакомца по ту сторону зеркала появилась улыбка.
— Ладно, наместник. Творец Творения скоро познает поражение, и я буду править вечно. Ладно. Ты получишь Великое Копье, но помни — твоему смертному телу не перенести его сияния…
— Это неважно! — вскричал человек, вставая. Зеркальный огонь освещал бледное лицо, делая его похожим на череп. — Это неважно, неважно, я хочу обладать им! Я хочу уничтожить всех их…
Свет разом померк, она оказалась посреди леса из чёрных колонн, уходящих в красное небо. Кровавый туман вокруг был настолько плотным, что Сатин не видела своих рук. В голове прояснилось, но девушка не успела даже осознать то, что только что видела — туман расступился, когда рядом с ней из ничего сформировалась человеческая фигура. Красноволосый мужчина в чёрных с серебром одеждах огляделся и сделал шаг вперёд. Сатин отступила, не веря своим глазам. Она узнала его. Узнала изображение во Дворце.