Мореллин. Непрощённый.
— Вижу, ты теперь знаешь, кто я. — произнёс Сменивший Сторону. В глазах его сверкнуло живое пламя. — Тем лучше. Я никогда не любил притворства.
Сатин обнаружила, что не может ступить и шага — ноги перестали слушаться и будто приросли к каменному полу. Огнепоклонницу сковал страх, когда она осталась лицом к лицу с Мореллином — лицом к лицу с одним из Непрощённых, с человеком, которого не должно было быть.
— Не бойся меня. — сказал Мореллин, глядя на неё своими жёлтыми глазами. — Я не причинил тебе вреда в том сне, не причиню и сейчас. Я не враг тебе, маленький огонёк.
— Но как? — выдавила Сатин. Ужас не давал ясно соображать, и это был единственный вопрос, который пришёл ей в голову. — Ты же… мёртв. Вы все мертвы. Оллам Спаситель…
— Убил нас? — договорил за неё Сменивший Сторону. — Победил зло и вознёсся прямо на небеса вместе с Благими? Иерархи не знают правды, никогда не знали. Ты для них — пешка, которую можно разменять, когда придёт время.
— Что… что тебе от меня нужно?
Мужчина приблизился. Его золотые глаза теперь были совсем близко.
— Ты сама видела Совершенного. Немного отличается от того праведника, о котором говорит Церковь, не правда ли? Я пришёл, чтобы помочь. Ты понятия не имеешь о том, что происходит в этом мире. Кузнец Погибели скоро уничтожит Авестинат, но я… — его фигура вдруг замерцала и исчезла.
Сатин проснулась, чувствуя страшную усталость. Сердце бешено колотилось, каждый его удар отдавался в висках тупой болью. Она ещё не пришла в себя после кошмара, но чувствовала — увиденное было очень, очень важным.
Голову снова прострелило болью, но она нашла в себе силы сесть, прислонившись к стене. Солнечные лучи свободно лились через окно — кажется, уже полдень. Неужели она спала так долго? Сатин просто сидела на кровати, смотрела на изображение Благого Оллама во всю стену и вспоминала приём у Совершенного. Он не поверил им. Прогнал их прочь из зала. Девушка почувствовала, как её глаза наполняют слёзы. Почему Творец от неё отвернулся? Совершенный не может быть таким, правда? Просто не может. Творец не допустит, чтобы Его церковь повредилась. Она несколько раз повторила эту фразу про себя, чувствуя, что на этот раз молитва не принесёт ей никакого облегчения. После вчерашнего дня что-то надломилось в ней, словно исчез какой-то невидимый стержень, на котором строилась вся её жизнь. Раньше ей всегда казалось, что Творец видит её всё время, слышит каждую молитву — но теперь чувствовала, как в груди появилась странная пустота. Когда кто-то — очевидно, один из слуг Тансара — постучал в дверь, Сатин даже не пошевелилась, чтобы открыть. Через какое-то время стук прекратился, комната-келья вновь погрузилась в тишину.
Это её вполне устраивало. Сатин хотелось, чтобы её оставили в покое. Она даже закрыла глаза, надеясь задремать, но тут же снова открыла их — на ум сразу пришёл тот сон, вернее, два сна. Одной мысли о Рамелисе и его хозяине хватило, чтобы всякое желание снова заснуть пропало. Рамелис… был ли это просто сон или что-то большее? Чего он хотел от своего бессмертного господина и при чём тут Великое Копье? Сатин зябко повела плечами и встала с кровати, на ходу натягивая на себя сапоги и привычный жилет из чёрной кожи. Она пойдёт к Тансару. Иерарх мудр, он поймёт её и поможет забыть о снах раз и навсегда. А Совершенный… что ж, его поведение на приёме наверняка было вызвано какой-то ошибкой. Первый среди лидеров Матери Церкви ни за что не стал бы вести себя так странно. Объяснение есть, должно быть…
Сатин остановилась перед зеркалом, чтобы поправить причёску, взяла в руки гребень — и вдруг замерла, глядя на своё отражение.
Вместо неё в зеркале отражался кто-то другой. Это лицо… оно было хорошо ей знакомо. Девичье, угловатое, линию волос делит надвое непокорная чёлка — но почему глаза такие чёрные? Когда Сатин с коротким криком отшатнулась к стене, отражение не повторило за ней, а только прильнуло к зеркалу с той стороны, прижав к нему ладони.
Теперь ты меня видишь, проговорила фигура, ия не враг тебе.
Сатин всё ещё стояла на месте, когда дверь отворилась и из-за неё показалась седая голова Шахара — личного слуги Иерарха Тансара. Лицо старика выражало глубокую озабоченность.
— Всё хорошо? Я слышал крики…
— Шахар, — сказала Сатин отрывисто, — посмотри в зеркало. С ним всё в порядке?
Слуга хмыкнул, но к зеркалу подошёл. Повертелся вокруг, потрогал руками оправу.
— Всё в норме. — заверил он. — Хотя, по-моему, в этом жилете выглядите вы слегка мрачновато… Да и сапоги не такие новые. Если нужна новая одежда, только скажите. Иерарх с радостью предоставит вам платья по последней столичной моде. Какой цвет хотите? Белый с золотом, как у Совершенного?
Сатин едва нашла в себе силы, чтобы кивнуть.
— Спасибо тебе, Шахар. Я… я подумаю над этим. Можешь идти.
Дверь закрылась, и девушка тут же вернулась к зеркалу. Другая Сатин была на месте — стояла, скрестив руки на груди, и смотрела на оригинал глазами, полными лукавства.
Я схожу с ума, подумала Сатин. Вижу то, чего другие не видят. Ей надо успокоиться. Это, наверное, от недостатка сна. Переутомилась вчера, увидела дурной сон, и…
Не страшись, произнёс голос в её голове. Я не враг.
— Кто… кто ты? — Сатин старалась говорить медленно, чтобы голос звучал спокойно. — Как тебя зовут?
Двойник заложил руки за спину. Неуверенно улыбнулся.
Я… я не знаю.
— Почему я тебя вижу?
Я всегда была здесь. С тобой.
— И что тебе нужно?
На этот раз улыбка двойника была более очевидной.
А что нужно тебе?
Глава двадцать первая. Клыки и когти Матери Церкви
Помимо прошлого меня также занимает и будущее. Легенды говорят о Конечном Воскрешении — событии, когда Истина и Ложь сойдутся в последней битве. Огнепоклонники верят в спасителя, который поведёт в бой Мать Церковь и откроет Мост Правосудия. Они называют этого человека Саошьянт, Защитник Истины. Его противником будет Тенетворец, первый среди слуг Противника. Моё время истекает. Если Война Лжи оказалась правдой, то чего нам ожидать в грядущем?
Рейн позволил себе выдохнуть только тогда, когда позолоченные двери Зала Истин захлопнулись у него за спиной. В голове всё ещё звучал голос Совершенного, насмешливый и надменный: “У тебя есть какие-то доказательства?”. Доказательства… что делать теперь, когда правитель Авестината не внял их предупреждению? К кому идти? Надо найти Хашанга. Мидир просил найти его… Юноша повернулся к Сатин, которая после аудиенции не проронила ни слова:
— Послушай… мне правда жаль, что так вышло. Совершенный… я и не думал, что он окажется…
— Ничего. — перебила его Сатин. Её голос был лишен всякого выражения, но всё же в нём было что-то, что заставило Рейна умолкнуть. — Ничего. Я… я пойду. Моя комната в башне Тансара, это недалеко.
— Постой… ты…
— Спокойной ночи, Рейн. — на бледном лице огнепоклонницы появилась вымученная улыбка. — Увидимся завтра.
Сатин развернулась и, пошатываясь, скрылась в боковом коридоре. С минуту Рейн глядел ей вслед. Он хотел было догнать её, утешить, спросить, о чём она думает — но затем передумал. Сатин сейчас лучше побыть наедине с собой. Да и что он мог сказать? Что всё, во что она верила, в один миг обернулось ложью? Что всё, за что она так цеплялась — Церковь, Иерархи, Творец Творения — не более чем мираж? Кто он такой, чтобы рассказывать ей о вещах, о которых сам ничего не знает? Он ведь язычник. Пойти за ней… утешить… Нет, так будет только хуже. Поколебавшись, Рейн развернулся и побрёл к выходу, глядя в пол. Быть может, завтра он что-нибудь придумает…