Темная туча просочилась в город вместе с легионерами и затопила улицы. Всего за минуту Город Истин превратился в ад на земле. Рейн видел, как Рамелис во второй раз поднял Копье, произнося Древнее Слово, и сразу же фиолетовое пламя пожара заметалось вокруг, с огромной скоростью перескакивая от крыши к крыше. От чудовищного жара дерево обугливалось и горело, камень домов плавился и стекал на улицы.
Обезумевшая толпа захлестнула защитников. Никто из горожан толком не понимал, куда бежать, кто-то падал, кто-то пронзительно закричал, легионеры, потеряв всякое подобие строя, растекались по городу и убивали без разбора, и на секунду Рейну показалось, что сейчас под ногами разверзнется бездна. Столица Авестината пала.
Людское море смело последние заслоны Саберин, подхватило Сатин и Рейна и понесло их по улицам. В какой-то момент толпа горожан едва не развела их в разные стороны, но Рейн что было сил вцепился в руку девушки и сумел её удержать. Толпа распалась на два рукава, стало не так тесно, и вскоре им удалось вырваться из потока горожан.
— Что нам делать дальше? — пробормотал Рейн, когда они с Сатин спрятались за углом, наблюдая, как войско наместника с быстротой лесного пожара распространяется по городу. Во время их бегства обломок решетки поранил юноше ногу, тот попытался встать и облокотился о стену. Рейн понимал, что битву они проиграли, но старался об этом не думать, как не думал он и об оружии, которое использовал Рамелис.
Прежде чем Сатин успела ответить, из-за угла появились два легионера с горящими от злобы глазами. Один из них заметил их, что-то отрывисто сказал другому, оба как по команде обнажили мечи и бросились вперёд.
Сатин что-то ошарашенно пробормотала и потянулась к поясу, но Рейн опередил её.
— Турай! — легионеры вздрогнули и повалились на землю, как подкошенные. На горле каждого появились тонкие надрезы, красная кровь заливала белый мрамор на мостовой.
Ну конечно! У них ещё осталась Иеромагия! Завесы теперь нет, они могут защитить себя с помощью колдовства Рейна.
— Мы сразимся с ним. — сказала Сатин, возобновляя прерванный разговор. Она почувствовала, как к горлу подступает комок, но сдержалась. — Сразимся с Рамелисом, и будь что будет. Даже если нам уготована смерть — Творец это увидит.
Творец Творения, подумала она про себя, он вообще есть?
Рейн долго смотрел ей в глаза. Потом кивнул. Он потерял много сил, использовав малознакомое ему заклинание. Воды вокруг не было, пришлось крикнуть первое, что пришло на ум. Лицо юноши посерело, руки мелко тряслись, но в глазах горела решимость. Он стиснул руку Сатин и сказал, стуча зубами:
— У меня есть план. Заманим Рамелиса к реке. Там моя магия будет сильней, мы сможем что-то придумать. Только… что делать с Копьем?
— Мы что-нибудь придумаем. — быстро сказала Сатин. — Сейчас главное — заставить его следовать за нами.
Они пробирались по улицам, свирепые лица захватчиков плыли перед их глазами и исчезали во тьме. Даже с потерей ворот и стены битва продолжалась сама по себе. Остатки гвардейцев с яростью обречённых раз за разом бросались на кайсарумцев, убивая и умирая. Свистели случайные стрелы, во мраке тонкими нитями света сверкали изогнутые клинки. Никакие тренировки, никакие слова не могли подготовить к тому, чем стала столица Авестината. Гром гремел непрестанно, фиолетовые молнии били в дома и людей, каждый вздох отдавался болью — таким сухим и горячим стал воздух вокруг.
Они видели, как некто в ярких красных одеждах — кажется, один из Иерархов — обрушил на врагов лавину огня и пал, пронзённый десятком стрел.
Они видели, как незнакомый им гвардеец в белом рассыпался в прах под ударом пурпурной молнии.
Они видели, как одинокий легионер поднял меч и без слов перерезал горло пытающейся спастись женщине.
Одни и те же события — убийства, смерти, огонь, боль — повторялись сотни и сотни раз, как одно-единственное Зло, тысячу раз отраженное в зеркале. В один момент Рейн заметил, как кто-то похожий на Эзру собрал вокруг себя десятка два гвардейцев и теперь отражает одну за другой атаки легионеров, перегородив повозками узкую улочку. Стена пала, но теперь сопротивление продолжалось стихийно. Дворец Истин оставался неприступным. Конклав, наверное, сможет закрыться во Дворце и какое-то время оказывать сопротивление, но даже Иерархи не смогут остановить Рамелиса с Великим Копьем в руках. Всё было кончено.
Где-то рядом полыхнуло фиолетовым светом. Они свернули налево, выбежали на просторную квадратную площадь и едва успели остановиться: в нескольких десятках шагах от них стоял высокий человек в балахоне и с длинным черным копьем в руках. Он обернулся и посмотрел прямо на них, кривя губы в жестокой усмешке.
Это был Рамелис.
В левой руке он держал Великое Копье, наконечник которого вспыхивал зловещим сиреневым светом, капюшон был откинул на спину и раскачивался из стороны в сторону, как змеиный хвост. В плоских чёрных глазах наместника плескалось безумие — то самое безумие, что когда-то погубило весь мир.
— Мы снова встретились, колдун. — протянул он, глядя на Рейна. — Твоё время вышло. Эта ваша Мать Церковь потерпела поражение. Ты умрешь, а с тобой умрёт и огнепоклонница, и весь Город Истин. Мой господин предлагает тебе выбор. Спрашиваю в последний раз: ты готов преклонить колени перед моим повелителем, Третьим из Непрощённых? Готов принести Высокую Присягу?
— Я никогда не стану ему служить! — твёрдо заявил Рейн. — Ты слышишь? Никогда!
Широкая фигура в блестящей броне отделилась от потока солдат в пурпурном и застыла рядом с наместником. Руки в латных перчатках сжимали массивный двуручный меч, лицо скрывал глухой шлем, на котором белым огнём горели равнодушные глаза-точки. Бессмертный.
— Я решил немного уравнять ваши шансы, — издевательски проговорил Рамелис. — Двое на двое. Честный поединок, не правда ли?
Он небрежно махнул рукой, легионеры попятились, опасливо поглядывая на своего полководца. Вскоре на площади не осталось ни одного солдата.
— Начнём. — сказал наместник. — Шансов у вас двоих нет, но я хотя бы увижу, как вы сражаетесь перед тем. как пасть от моих рук.
Рамелис опустил Копье и одновременно с Бессмертным бросился в атаку.
Отступай, отступай, отступай! — Мгла надрывалась у Сатин в голове. “Поединок” длился всего пару секунд, но девушка уже поняла, что их плану конец. Как можно подобраться к этому живому кошмару и не умереть?! Она ожидала, что Рамелис будет ослаблен из-за незримого присутствия своего хозяина, но наместник двигался более чем проворно.
Огромный меч просвистел в воздухе и высек из искры из стены поблизости. Бессмертный наступал на неё, Рамелис — на Рейна, но в обоих случаях исход боя был уже очевиден. Сатин сжала зубы от злости. У неё не было с собой ничего, кроме шада, но она даже не успела достать кинжал! Единственным спасением были размеры Бессмертного: стальная тварь двигалась не слишком быстро, девушке пока удавалось уходить от ударов двуручного мечв. В перерыве между прыжками и попытками увернуться она бросила взгляд вправо: наместник уверенно теснил Рейна назад, пользуясь огромным Копьем, как алебардой. И почему он сразу их не убил? Сатин пригнулась, пропуская меч над собой, и поняла, что воздух вокруг стал не таким горячим. Они всё ближе к реке! На короткий миг вернулась надежда. Только бы успеть…
Используй меня, настаивала Мгла, но Сатин с трудом противилась искушению — ещё рано.
Рейн взмахнул мечом, Рамелис с поразительной лёгкостью отбил удар и сделал ответный выпад своим Копьем, целясь в грудь. Юноша едва успел увернуться. Раны Господни, проклятый наместник! Им не выиграть эту битву. Ещё один удар, авестийская сталь встречает чёрное колдовское железо. Нет времени оборачиваться. Только парировать. Великое Копье светится жутким светом. Парировать. Снова шаг назад. Парировать…
Холодное дыхание реки стало сильней. Широкая полоса воды оставалась в полусотне шагов, когда очередной удар Бессмертного сбил Сатин с ног. Рейн увидел, как странный изогнутый кинжал упал на землю рядом с девушкой и покатился по мостовой. Юноша бросился было на помощь, но Бессмертный повернулся и обрушился на него, двуручный меч прошел наискосок от шеи до бедра, чудом не достав до сердца. Брызнула кровь. Рейн стал оседать на землю, перед глазами всё поплыло… его авестийский клинок выпал из рук, липкие брызги попали в лицо. Во рту стало горько.