Зала постепенно заполнялась народом. Мужчины, дети, женщины — все молчали, ожидая начала церемонии. День Жертвы — праздник веселья и радости, но стоит переступить предел святилища, и он обретает особую, мрачную торжественность. Суровые лики идолов так и говорят тебе: не смейся здесь. Уважай богов.
В повисшей над залом тишине раздался скрип. Отворилась дверь, и в святой дом широкими шагами зашёл Зилач. Слуга богов был, наверное, самым старым человеком в Кельтхайре. Но возраст не превратил жреца в немощного старца. Наоборот. Зилач был высок, ладно сложен, руки его были мускулистыми и сильными. Такими руками обычно обладают бывалые воины. Тонкие черты лица делали жреца похожим на короля — но не высокомерием, а благородством. Зилач весь был наполнен какой-то особой внутренней силой, энергией, которая передавалась собеседнику и вселяла в того чувство уверенности в себе. Жрец был одет в белое льняное одеяние без рукавов, свои седые волосы он собрал в хвост на затылке. В одной руке Зилач держал посох из омелы — символ связи с богами, а в другой была книга. Настоящая книга в плотной обложке из кожи. Он держал её за корешок так бережно, как мать держит своё дитя. Зилач прошествовал к престолу и занял своё место, приветствуя собравшихся односельчан лёгким кивком. Даже это движение выдавало в нём некое внутреннее величие. После встречи с такими людьми сразу начинаешь верить в богов, а руки сами собой тянутся к домашним идолам для подношения и жаркой молитвы…
— Я рад приветствовать вас, жители Кельтхайра. — Сильный, чистый голос Зилача производил почти гипнотическое воздействие и приковывал внимание к престолу из резного дерева. — Сегодня особенный день, День Жертвы. Мы чествуем древних героев и благодарим их за спасение нашего мира от гибели. Мало кто знает эту историю полностью — царства гибли, летописи сгорали в огне пожарищ. Моя задача сегодня — дать вам святое знание, знание, которое передавалось от отца к сыну многие сотни лет. Многое забыто. Многое искажено нарочно. Но урок, — Зилач поднял свой узловатый посох — урок мы должны выучить. И пусть Сонм Богов не допустит, чтобы гибель мира повторилась…
Эта история началась давно. Настолько давно, что никто уже и не помнит, когда в первый раз загорелось негаснущее пламя Востока. В начале времен наш мир был молод. Творец Творения заточил Противника за пределами сущего. Затем были созданы люди. Творец дал им полную свободу и свои дары: огонь, воду, вольный простор. Весь мир отдал Творец своим чадам. Но увы… люди были слишком алчны. Даже будучи заточённым в своей темнице вне времени и пространства, богомерзкий Противник смог исказить создания Творца. Людские царства сразу же начали воевать друг с другом. И тогда Творец Творения избрал шестнадцать человек, известных своими добродетелями и бескорыстием. Из рук самого творца Вселенной эти шестнадцать приняли власть над миром и чудесные силы. Они получили важнейшую задачу: защищать род людской и преумножать благость в душах своих подданных. С той поры этих людей называли Благими, и народы со всего света почитали их как богов. Обладая чудесными силами, эти шестнадцать быстро покорили все племена мира, от Первого моря и до Последнего, от Неприступных гор на севере до Изломов на юге. Так возникло Царство Истины.
Благие были безмерно могущественны. Их нельзя было погубить ни клинком, ни огнём, ни ядовитой стрелой. Они обладали волшебными реликвиями: в их распоряжении было шестнадцать Великих Копий и одна-единственная Флейта, что была самым могучим предметом из всех подарков Бога. Этот чудесный предмет с самого начала хранился в особенном ларце, и Творец приказал, чтобы Флейта оставалась нетронутой, пока не придёт великая нужда.
Столица Благих — Ападана Святая — превосходила своим величием любой другой город. По их приказу на горе Цэйон люди возвели особый дворец, который отличался от всех иных зданий в мире. Он был построен из семи видов стекла, и сто раз по сто колонн поддерживало его могучие своды. Стеклянный Дворец — так его называли люди. Говорили, что во внутренних покоях озеро можно перепутать с полом, а пол — с речной гладью. Отовсюду стекались люди, чтобы хотя бы раз увидеть дом, в котором живут Благие, существа божественной природы. И ещё один дар получили от Творца его избранники. Взял Творец железо, и серебро, и яркую медь. И сотворил Он десять тысяч воинов. Глаза их горели огнём драгоценных камней — яхонтов и изумрудов, и они были сильнее любого человека. Их называли Амтрака — Бессмертными. Они стояли вокруг резных тронов, сжимая в руках стальные копья, и паломники падали на колени в благоговейном страхе перед шестнадцатью правителями, чей покой охраняли такие создания.
Мир переживал эпоху процветания. В те годы любой мог взять золотое блюдо и пройти из одного края державы в другой, не потеряв своей ноши. Народы жили в спокойствии, а Благие проводили свои дни в Стеклянном Дворце и не знали ссор и раздоров. Ярко горело священное пламя в храмах Творца.
Но свет огней в храме — не означает свет в человеческой душе. Среди Благих был один, который не разделял радостей своих товарищей и подданных. Опечаленный, бродил он по Дворцу, и странные, пугающие идеи приходили ему на ум. То был самый могущественный, самый благородный из шестнадцати, и имя его было Мореллин, но для бесчисленных народов мира он был Философом, Отцом Знания. Будучи одним из шестнадцати, вознесённых Творцом над остальными людьми, он обладал знаниями, недоступными остальным. Он мог смастерить руку из серебра, которая двигалась, как настоящая, мог управлять ветром и облаками, а его взгляд был способен проникнуть сквозь стены и увидеть то, что было скрыто от глаз других. Одного не мог Мореллин — спасать других от смерти и творить новую жизнь. Благие могли жить вечно, тогда как обычные люди старели и умирали, и даже старания Мореллина только отодвигали неизбежный конец.
В то время как другие были счастливы, веселы и безмятежны, Мореллин оставался мрачен и задумчив. В своих покоях за закрытыми дверями он часами просиживал, уставившись на огонь в камине или читая колдовские книги, назвать которые я не решусь. В его голове возникали ужасные мысли, которые он гнал прочь — во всяком случае, сперва. Время шло, и он всё больше отдалялся от своих соратников. Поначалу Мореллин желал только одного — найти секрет бессмертия, чтобы все люди мира могли разделить с Благими их величие. Но жажда знаний, как и жажда богатства, растёт вместе с попытками утолить её. Мореллин захотел быть свободным от ограничений, налагаемых человеческой природой. Он захотел сам стать Творцом, и понемногу это желание овладело им. Вместо помощи роду людскому он посвятил себя поиску опасных, бесконечно древних умений. Не найдя нужных ему знаний в библиотеках Стеклянного Дворца, Мореллин обратился к древней магии Противника в надежде стать ещё мудрее. Он по-прежнему мог мастерить волшебные вещи, но теперь они несли с собой тьму — красивые снаружи, но будто злые изнутри. Прекрасный с виду арбалет, который требовал крови. Золотой плуг, что нёс неурожаи и голод. Зеркало, что сводило с ума всякого, кто в него заглянет.
Однажды Мореллин сказал своим товарищам, что хочет создать себе дочь, неотличимую от человека. Благие посмеялись над ним. Они сказали, что никто из них не осмелится пойти против законов Творца. Нельзя создать жизнь, не будучи богом, говорили они. Мореллин ничего не ответил. Три дня он не выходил из своих покоев, а когда появился перед Благими, то держал за руку куклу из серебра и стали, выполненную в рост человека. Она была прекрасна, умела танцевать и петь — но оказалась всего лишь хитроумным механизмом, оболочкой без разума и собственной воли. После этого случая Мореллин изменился ещё сильней. Его сердце было холодным, глаза стали пустыми и безжизненными, а голос — подобным голосу мёртвого. Первые семена безумия уже пустили ростки в его душе. Теперь, после того, как он не преуспел в сотворении жизни, у него не было иного выбора, кроме как покинуть Стеклянный Дворец. Искать то, чего не мог найти никто из смертных. То, что Творец Творения ещё создать не успел.